чем повествования о днях более отдаленной истории. Было ли это отражением того, что Клавдии Васильевне были чужды сусальные россказни из жизни большевиков? Происходила ли она из семьи репрессированных Советской властью родителей? Или просто она не видела ничего особенно привлекательного в новейшей истории? Я не могу сегодня ответить ни на один из этих вопросов, но то, что вопросы эти возникли у меня не на пустом месте, очевидно.
Значительную роль в нашем образовании сыграла молоденькая Лина Михайловна Смолина, пришедшая к нам сразу после окончания Горьковского института иностранных языков. Удивительно ладно скроенная фигурка Лины Михайловны – несомненной красавицы и, как мы сразу поняли, скромницы, красневшей от любого даже не грубого, а просто громко сказанного слова, сразу стала очень заметной в учительском коллективе нашей школы. Большинство преподавателей школы были уже немолодыми или сильно немолодыми людьми, с устоявшейся репутацией первоклассных учителей. Да и сама Восьмая имени Ленина мужская школа была очень в городе заметной и важной. Советские власти на протяжении десятилетий скрывали, сколько людей живет в Горьком. В официальных статистических справочниках год за годом кочевала цифра «В Горьком проживает 984 тысячи человек». Только позже я узнал, почему возникла такая «скромность» у вечно выпиравшей сверх меры свои достижения советской державы. Оказывается, после Второй мировой войны, согласно решению ООН, все государства брали на себя обязательства вводить статус открытости для городов с миллионным населением. А Горький как был, так и оставался абсолютно закрытым для иностранцев, по сути, секретным городом с десятком крупнейших заводов-гигантов. Поддерживая десятилетиями закрытость этого города с большим чем миллион числом жителей, власти ссылали в Горький неблагонадежных ученых и деятелей культуры. Горьковский университет рос, возникали новые высшие и средние технические учреждения. Центр города вокруг Кремля и главной городской площади Минина и Пожарского потихоньку застраивали новыми многоэтажными домами, и в них поселялись не рабочие, а люди начальственные или верхушка интеллигенции.
Как я уже упоминал, на самой площади Минина и Пожарского располагались две старинные школы, в прошлом гимназии Нижнего Новгорода, школа № 1 (женская) и наша школа № 8 (мужская). В них учились дети из семей городской и областной администрации, сотрудников горкома и обкома партии. В окружающих домах жили директора многих заводов, главные инженеры, артисты театров и филармонии, профессора многих вузов и известной в стране консерватории, их дети приписывались к нашим двум школам. Но, конечно, приходилось брать учениками и детей тех, кто не принадлежал к верхушке, а просто жил в зоне школы. Но все-таки большинство было из хорошо устроенных и начальственных семей. Конечно, попасть преподавателем в такую школу было непросто, хотя я хочу специально подчеркнуть: я не знаю ничего о том, по протекции или нет Лина Михайловна попала к нам. У меня о ней сохранились самые добрые воспоминания.
Система
