Петровна была ведущим преподавателем ГИТИСа в Москве и носила звание Заслуженный Деятель Искусств РСФСР, а племянник Гена в те годы заканчивал Московскую консерваторию и всё явственнее приобретал репутацию выдающегося русского дирижера, ставшего впоследствии Народным Артистом Союза, почитаемым во всем мире Геннадием Николаевичем Рождественским.
В студию к Татьяне Петровне я записался, наверное, в пятом или шестом классе (сначала года два или три я, как и обещал бабушке, ходил заниматься в морскую секцию, где нас учил директор Дворца Пионеров нехитрым навыкам матроса). Занятия Драматической студии проходили по воскресеньям, днем, и занимали два часа. Сначала надо было «размяться» скороговорками. Студийцы (а их было в общем немного, человек, по-моему, 10–12: Татьяна Петровна была придирчива в отборе своих питомцев) выстраивались на сцене в линию, Татьяна Петровна садилась по центру маленького зала в кресло и командовала: «От топота…». Мы уже знали, что надо было синхронно со всеми говорить «От топота копыт пыль по полю летит». Сначала эту фразу произносили размеренно и достаточно медленно. Надо было попадать в такт карандаша, каким Татьяна Петровна постукивала по ручке кресла. Затем она всё убыстряла постукивания, и мы неслись вперед быстрее и быстрее, почти уже кричали слова, пока наша речь не превращалось в одно бешеное «Оттопотакопытпыльпополюлетит». Не успевали мы как следует отдышаться, как из уст Татьяны Петровны следовало новое задание «Пара барабанов…» и мы начинали скандировать «Пара барабанов, пара барабанов, пара барабанов била бурю. Пара барабанов, пара барабанов, пара барабанов била бой». Потом шло многим известное «Карл украл у Клары кораллы, а Клара украла у Карла кларнет», или «Дядя Яша, дядя Яша, спишь ли ты, спишь ли ты? Слышишь звон на башне? Слышишь звон на башне? Динь-дон-дон, динь-дон-дон». Таких скороговорок мы знали больше десятка.
С Татьяной Петровной Рождественской в Горьком у здания Театра драмы в 1956 г.
Затем каждому из вызываемых на сцену надо было прочесть по заданному на прошлом занятии стихотворению или короткому рассказу. Надо было интонационно высвечивать самое главное во фразах, передавать настроение автора, а не барабанить текст бездумно. Каждый прислушивался к ремаркам Татьяны Петровны и, как говорится, мотал себе на ус её очень дельные замечания. Потом мы повторяли какую-нибудь сценку из следующего спектакля, который предстояло сыграть на сцене Дворца Пионеров. Надо было понять замысел режиссера, делать те жесты, которым она нас учила, запоминать мизансцены, учиться манерам.
Мы оставались, конечно, мальчишками и девчонками, поэтому ждать от нас непременного и постоянного послушания нечего было и думать, и Татьяна Петровна радовалась нашим проказам, не поощряла их, но когда что-то нами вытворялось, то веселилась вместе с проказниками. Иногда уроки переводили из зала со сценой в обычную аудиторию, и там шел разбор новых пьес. Татьяна Петровна читала текст и требовала
