его в том заключалась, что он должен сделать выбор – к Анне или Марии ему теперь отправляться нужно на эту ночь. Правда, недавно женился он спокойной и ласковой дочери варяжского князя Любаве, но решил, что баловать ее особенным своим вниманием незачем. Развлечься с одной из старых и верных своих жен, ими забытыми из-за женитьбы и смерти матери – это самое верное дело.
Всех женщин этих еще в юности князя определила для него мать. С ними было интересно и разнообразно, а это – самая большая радость.
Когда- то они учили его любовным утехам, теперь он сам любую горазд был научить. И это была, чуть ли не единственная наука из всех возможных, которую он так хорошо усвоил. Хотя он не был особенно ласков ни с одной, никого не любил, считая это слабостью, и с возлюбленными своими не особенно церемонился, не терпел дерзости и сопротивления их, и прощался с любой без сожалений.
И в минуты ласк он оставался мрачноватым и грубоватым, чаще без лишних слов брал ту, к которой приходил и толкал на ложе. Чувства в душу свою допускал редко и ни одной, помня о слабостях Олеговых, не позволял одержать над собой верх. Он пользовался всегда готовым откликнуться телом женским, и, получая наслаждения, уходил, что-то буркнув в оправдание. Если задерживался, то засыпал, отвернувшись к стене, и на утро уходил, не взглянув в лицо, словно его могли уличить в слабости. Но чаще всего, полежав немного, переводя дыхание, уходил тут же, предпочитая проводить ночь в одиночестве и размышлениях, и не повторять совершенного один раз, он берег свои силы. Ни одну из них о своем приходе он не предупреждал заранее, никогда не интересовался той, которая была рядом, ни лица, ни голоса не помнил, только очертания фигуры, да и то скорее наощупь, чем зримо.
Об этом среди возлюбленных жен его ходило немало слухов и шуток разных, часто они бывали грустными и ироничными, потому что каждая новая жена хотела большего, но им оставалось только смириться с происходящим.
Они говорили о любви, рассказывали достоверные истории об Олеге, а потом о великолепии и благородстве императора византийского. Шум о похождениях русской королевы – княгини Ольги не смолкал и после ее ухода. Заезжие купцы говорили о сладострастии турецкого султана.
А жены князя не считали себя даже соперницами, скорее подругами по несчастью. Они убедились в том, что Святослав не только не предпочтет одну из них, оставив в покое остальных, но будет набирать новых жен, и вряд ли отличает их по лицам и именам.
Может в чем-то они, и были несправедливы, но все так и было тогда. Потому он и сидел, задумчив, никак не мог решить, к Анне или к Марии ему отправиться следует.
Иногда, надо отдать ему должное, он обращал внимание на тех, кто рядом с ним на ложе лежал, но это быстро забывалось, как только появлялись какие-то мало-мальски важные дела.
Но в тот момент он думал о том, что Мария слабовольна и самовольна, а может быть насмешливой
