рассказывать было нельзя.
– А что, так заметно? – грустно усмехнулась я.
– Все заметили, – парень пожал плечами. – Обычно от вашего стола смех стоит на всю столовую, а тут сидите тише воды ниже травы…
Я промолчала. Ну что тут скажешь? «Да ничего особенного, просто мои друзья оказались ворами-домушниками и деньги безвозмездно берут у своих родителей, хотя, на самом деле, я ничего точно не знаю»?
Лекция мистера Фишера показалась скучной впервые за время моей учёбы в Каллидиусе. Одноклассники к концу урока тоже клевали носами.
На перемене я вышла во двор, где все мои друзья сидели порознь. Происходило что-то непонятное. Мы поссорились? Мы втроём не прошли посвящение, и от нас отказались? Мы оказались моралистами и осудили ребят?
Однако самый главный вопрос грыз меня изнутри, и я знала, что сравнение с червём и яблоком – плохое, но оно было единственным, что приходило на ум. Я старалась отвлечься, не думать об этом, но мысль возвращалась снова и снова, будто записанная на диктофон с заевшей кнопкой:
Значило ли их откровение то, что они хотят, чтобы мы украли у своих родителей?
В обед настроение, царившее утром, волшебным образом улетучилось, и все снова были собой. Любимое дело сильно влияет на человека, как ни крути.
Внезапно вспомнилась речь Шрама. «В истории нет плохих и хороших, нет правильного и неправильного». Лулу, Лина, Роб и Шрам шли против закона, но на то был весомый повод. Весомый ли? На что они тратили эти деньги? В подростковом возрасте мотивы кажутся намного важнее, чем они есть на самом деле.
Почему для меня это было большой проблемой? Почему так беспокоило меня? Почему казалось самым важным решением в жизни? Что я вообще решала?
Потому что это было важно.
Потому что я задумалась о жизни в старом приюте, где всё, включая воспитанников, распадалось на части. Да, я встретила там Айвена. Но мы были несчастны. Мы не получали того, что получали наши сверстники, растущие в семьях. Сиротские приюты – не летние лагеря. Они не пропитаны весельем и приключением. В них холодно, даже если на улице жарко, и пахнет безысходностью.
Взрослых детей никто не забирает.
Каков шанс добиться чего-то в жизни, если ты сирота?
Почему для меня это было большой проблемой?
Потому что я действительно задумалась о том, чтобы отомстить родителям.
Украсть.
«Нужно решать для себя», – сказал Шрам. Тогда я решила: «будь, что будет».
Поэтому, не дожидаясь окончания уроков, я позвала Лулу поговорить.
– Вы хотите ограбить моих родителей, не так ли? Не пугайся так, я не говорю, что… Не говорю, что осуждаю или типа того…
Глаза Лу расширились, брови поползли вверх, а рот чуть приоткрылся. Эти эмоции я была склонна расценивать как радостное удивление.
– Ты что, ты… Не считаешь меня ужасной преступницей,
