ей показалось, что Дуг каким-то образом узнал об их разговорах с Полом. – Ты сказала, что едешь в Лондон, чтобы фотографировать королевскую свадьбу! – продолжал тем временем Дуг, жестом обвинителя указывая на журнал, распластавшийся по полу, словно раненая птица.
– Но я действительно снимала в Лондоне свадьбу, – ответила Глэдис, невольно вздрогнув от страха: Дугласа буквально трясло от бешенства. – Ведь я же показывала тебе снимки!
Ее репортаж появился в журналах неделю назад, но Дуг отказался смотреть фотографии, которые Глэдис с гордостью демонстрировала ему и детям.
– А это тогда что такое? – взревел он, наклоняясь и хватая журнал.
Он сделал это так резко, что Глэдис отпрянула. Ей показалось, что сейчас Дуг ударит ее журналом по лицу.
В следующую секунду она наконец поняла, в чем дело. Должно быть, «выстрелил» ее второй репортаж.
– Дай… – Глэдис протянула руку и, взяв журнал, стала его просматривать. – Да, пока я была в Лондоне, я действительно сделала еще один репортаж, – сказала она спокойно, но руки у нее дрожали.
Фотографии появились в прессе раньше, чем она ожидала. Глэдис рассчитывала, что они будут опубликованы только в январе, и собиралась как-нибудь подготовить Дугласа, но подходящего момента так и не представилось. И вот теперь Дуг был вне себя.
– Это же черт знает что! – рявкнул он. – Ты что, не могла выбрать тему поприличнее? Худшей грязи я в жизни не видел! Самая настоящая порнография! Ты не только снимала этих маленьких шлюх, но и не постыдилась поставить под фотографиями свою фамилию… нашу фамилию! Это просто отвратительно, Глэдис! Я от тебя такого не ожидал.
– Это не отвратительно, Дуг. Это было просто… ужасно. Неужели ты не видишь, что это никакая не порнография, а рассказ о несчастных детях, которых заставили заниматься проституцией и с которыми обращались просто бесчеловечно? Я понимаю, что ты возмущен, но ведь я именно этого и добивалась. Мне хотелось, чтобы люди, увидев эти снимки, ощутили гнев. В этом смысл моей работы.
В самом деле, реакция Дугласа свидетельствовала о том, что Глэдис превосходно справилась со своей задачей, только он возмущался не тем, что негодяи торгуют детьми, а почему-то ею.
– По-моему, – презрительно бросил Дуг, – ты просто спятила. Чтобы снимать такое, нужно быть… извращенцем. И если на меня тебе наплевать, то как же дети? Что они подумают, когда узнают, что ты делаешь такие репортажи? Они со стыда сгорят, что у них такая мать!
В ответ Глэдис только недоуменно пожала плечами. Подобной ограниченности, узости взглядов, обыкновенного ханжества наконец, она от Дуга не ожидала.
– Надеюсь, что нет, – сказала она негромко. – В отличие от тебя они поймут, что я хотела помочь этим несчастным детям и сделать все, чтобы подобное не могло повториться в будущем. Это и есть настоящая работа – это, а не свадьбы и выставки кошек и собак.
– Ты просто больная, Глэдис. Меня от тебя тошнит, – заявил Дуг.
– А
