больше не могу. Сложись все немного иначе, и я, наверное, смогла бы и иметь семью, и работать. Тогда между нами не было бы никаких обид, никаких недоразумений, но ты сам помешал этому! Ты хотел только одного – убить во мне фотографа и журналистку, превратить меня в гибрид беби-ситтер и пылесоса. А меня это не устраивает, Дуг. Извини.
– Но ты – моя жена, и это накладывает на тебя определенные обязанности! – воскликнул Дуг. – Ты должна…
– Я ничего тебе не должна. Во всяком случае, не больше, чем ты мне, – перебила его Глэдис. После всего, что он ей наговорил, она действительно не чувствовала себя связанной какими-либо обязательствами. – По-моему, нормальный брак – это когда супруги вместе воспитывают детей и стараются сделать друг друга счастливыми. У нас, к сожалению, ничего не вышло. Я знаю: ты много работаешь, чтобы обеспечить нас материально, но почему ты вообразил, будто можешь решать за меня, что мне нужно, а что нет? У меня могут быть свои желания! Или я не права?
– Ну, с меня хватит! – вспыхнул Дуг. Он не особенно прислушивался к тому, что она говорила. С его точки зрения, Глэдис просто сошла с ума. – Не желаю больше слушать эту чушь! Я ухожу!
С этими словами Дуг ринулся в кладовку, достал оттуда небольшой чемодан и, швырнув его на кровать, принялся собирать вещи. Он просто запускал руки в ящики и не глядя бросал в чемодан рубашки, галстуки, носки и нижнее белье.
– Ты… хочешь со мной развестись? – спросила Глэдис, с тревогой наблюдавшая за мужем. Канун Рождества был для этого не самым подходящим временем. Впрочем, какое время могло быть подходящим?
– Не знаю, – не глядя на нее, ответил Дуг и захлопнул чемодан. – Я буду жить в Нью-Йорке, в каком-нибудь отеле – там, по крайней мере, мне не придется каждый день выяснять с тобой отношения и выслушивать, как я погубил твою карьеру. Хотел бы я знать, зачем ты вообще выходила за меня замуж?
Услышав эти слова, Глэдис вздрогнула, как от удара хлыстом. Она посвятила ему семнадцать лет жизни, а теперь он спрашивал, зачем она стала его женой. Она вдруг почувствовала дурноту и головокружение. Этот человек желал только одного – сделать ее своей бессловесной тенью.
Она слышала, как Дуг шел вниз по лестнице, потом гулко хлопнула входная дверь. Выглянув в окно, Глэдис увидела красные огни его машины, в последний раз мелькнувшие в конце улицы. Глэдис несколько раз моргнула и поняла, что плачет. Крупные слезы катились по щекам, повисали на подбородке и слегка пощипывали кожу, и Глэдис смахнула их рукой. Отойдя от окна, она подобрала с пола журнал и тяжело опустилась в кресло. Машинально перелистывая страницы, она снова убедилась в том, что великолепно справилась с заданием. Пожалуй, это была одна из лучших ее работ.
Материал был очень жестким. И, переворачивая страницу за страницей и вглядываясь в измученные лица, Глэдис думала только о том, что сумела сделать этот репортаж так, как надо. Эти дети спасены, а может быть, не только эти.
Всю ночь она ворочалась с боку на бок, думая о Дугласе. Он даже не позвонил
