поплыл на спор через Волгу, лишь бы лихость продемонстрировать. Но если для дела потребуется, пожалуйста, готов.
– Напрасно отказываешься, Серега, – сказал Бегичев. – Поди устал…
Через минуту он уже спал, а Шибай подумал, что взводный у него самый лучший, к тому же незлопамятный. Крепко ему досталось, когда в эшелоне обнаружили исчезновение солдата. Ребята рассказали, какая кутерьма поднялась. Шибая вполне могли за дезертира посчитать. Но Бегичев не позволил. И замполит младшего лейтенанта поддержал. Да и Ладов вступился: он мужик справедливый, напраслины не терпит.
Переволновались за него, конечно, крепко. Только зря. Все гораздо проще. Девчонка, возле которой он тогда остановился, была самая обыкновенная: малого росточка, худющая, вся жизнь – в глазищах.
– Чего тебе, солдатик, требуется? – спрашивает дерзко.
Он возьми и объясни. Так, мол, и так, на казенных харчах насиделся. Не сможет ли она организовать для них яичек или свежего молока?
Глаза у девчонки округлились, стали цвета неспелого крыжовника. Она сглотнула слюну и с неожиданной злостью спросила:
– А марципанов заморских, случаем, не желаешь?
– Брось! – разозлился Шибай. – Я не ради христа клянчу. Я за деньги…
– Деньги?! – Голос у девчонки зазвенел. – А ты знаешь, солдатик, сколько у нас на базаре буханка хлеба стоит?.. Яичек, молочка ему, видите ли, подай! Да мы забыли, как они, те яички, выглядят! – кричала она. – У меня мамка второй месяц больная лежит. Кормить нечем…
– А отец? – перебил Шибай, увидев, что она вот-вот разревется.
– Был… Без вести…
Эти слова его будто ударили.
– Постой! – крикнул. – Не сходи с места! Я сейчас!
И бегом назад. Разыскал в толчее своих ребят:
– Братцы, помощь нужна! Человек погибает!
– Всякому не напомогаешься, – отмахнулся Перепеча.
– Ну ты, корма в ракушках, – посмурнел Ладов, – раскрывай заплечный камбуз. Не обеднеем.
Нагрузили Шибая хлебом, концентратами, тушенкой. До чего ж замечательный у них народ!
– Валяй! – закричали вдогонку. – Выручай своего человека!
Обрадовался. Пулей назад к тому месту, где девушку оставил. Прибегает, а ее нет. Ринулся в сторону, другую – не видно. Ох и обидно стало. Вот же чертовка! Так старался, а она смылась…
Под потолком мерно раскачивается фонарь. Шибай становится на ящик, выкручивает фитиль. Опавшее было пламя разгорается, в теплушке становится светлее. Впрочем, темнота над тайгой тоже редеет. Значит, до смены осталось немного. Шибай улыбается. Воспоминания развеселили.
Проискав девчонку, наверное, с полчаса, он собрался уже возвратиться к эшелону – вдруг смотрит: стоит, хитрюга, у забора и за ним настороженно наблюдает. В тот момент он готов был ее побить. Подбежал и кричит:
– Что ж ты!.. Вот дам по шее! Держи…
И
