щелкнуть ключом в замочной скважине, как я тут же вскакивала и быстрее пули, отпирала окно. Мита никогда не опаздывала, и наши занятия всегда начинались и заканчивались в одно и то же время. Она всегда приходила ко мне в одном и том же наряде: в том самом, в котором я ее увидела в первый раз. Мы занимались целых два часа и в первые дни мне казалось, что эти два часа были тянулись лет так сто. Помню как после первого занятия под вечер я ходила по дому как подбитая птица. Больно было переставлять ноги, поднимать руки, держать голову. Сложно было даже слово выговорить. К счастью мама меня в тот день ни о каком одолжении не просила, так что мне удалось скрыть от нее явные следы своих тайных тренировок.
Время шло и я стала привыкать к нагрузкам, и то что раньше казалось мне невыносимо сложным и нестерпимо болезненным, стало теперь моей постоянной потребностью. Даже в течение дня, находясь в своей комнате, я растягивала свои ноги, тянула стопы, беззвучно прыгала, приседала, взмахивала ногами, вращалась. При этом все время деловито повторяя за Митой красивые названия типа: «батман тандю жете», «деми плие», «гарнд плие», «гранд батман».
До обеда мама меня не трогала, а после обеда я должна была спать. Ближе к четырем часам у меня должны быть часовые занятия по чистописанию с мамой. Вот что значит быть дочкой примерной учительницы. Школа и на каникулах вас достанет. Потом мы ужинали, я помогала ей на кухне, потом водные процедуры, и ровно в восемь вечера я уже должна была быть в постели. И вот еще одно золотое время для меня. Мама целовала меня в щечку и гасила свет. Пару раз она предложила почитать мне на ночь сказку как раньше, но я отказалась, сославшись на то, что я уже совсем большая. Но как только мама уходила, я в своей муслиновой ночнушке, начинала делать привычные балетные виражи по комнате. Мне очень хотелось выполнить пируэт, который показала Мита. Держась за спинку стула я делала различные батманы, вставала на полупальцы, удерживая баланс на одной ноге. У меня еще не было пуантов, но Мита носила их всегда, аккуратно обвязывая свою тонкую лодыжку белой атласной ленточкой. Мне казалось, что она наверное никогда их не снимает. Они смотрелись на ней как продолжение ее ноги.
Летние каникулы приобрели свой окрас. Жизнь снова стала для меня вкусной и приправленной. Мама почти сразу заметила, что я стала более веселой чем раньше. Но она аргументировала это тем, что мне всего лишь нужен был отдых. Вот я отдохнула и снова повеселела. Я с ней не спорила. В конце концов мне такое ее предположение было даже на руку. По вечерам я все так же слышала как Славик и Мартин носятся под моим окном то на велосипедах, то с мячом. И сколько бы раз Славик не звал меня, я всегда отказывалась. Мне не хотелось тратить время на игры, хотя завидев Славика моё сердце как-то не по-детски начинало трепетать. Но едва ему стоило скрыться за поворотом, как я тут же про него забывала. Зато потянуть носочек, натянуть колени, выпрямить спину я не забывала даже если садилась за стол обедать. Настолько меня увлекли
