еще прибиралась вокруг, когда услышала стук копыт. Кто-то скакал на лошади в направлении их деревни. До дороги было далековато, Елена не стала и присматриваться, все равно не увидеть, кто там скачет.
Но поравнявшись с ней, всадник вдруг остановился, спешился и стал что-то кричать Елене. Она не могла понять слов, далековато, да и ветер не в ту сторону. Решив, что все равно пора домой, она перекинула грабли через плечо и пошла через поле в сторону дороги.
– Здравствуй, девица. Не слышно было тебе, что я кричал, поди? – спросил незнакомый ей мужчина.
– Не слышно. Ветер-то не в ту сторону дует. А чего кричал-то? – спросила Елена, с интересом глядя на высокого широкоплечего молодца.
– Я хотел тебе сказать, что грозовая туча надвигается. Пока она там, за лесом, но, не ровен час, и тут уж будет. А ты в поле одна. Чего замешкалась-то? – спросил незнакомец заботливо, как ей показалось.
– Работы много, а про грозу не знала. Да и какая гроза в сентябре? Так, дождь сильный. Ну а за заботу спасибо, – ответила Елена и пошла в сторону деревни.
– Ты в деревню идешь? И я туда же. Давай, грабли понесу, – предложил он Елене.
Они шли пешком. Мужчина нес грабли и вел лошадь под уздцы. Всю дорогу они разговаривали. О чем? Елена толком бы и не объяснила. Обо всем: о жизни, о деревне, о людях, о работе.
Потом он сказал ей, что приехал к отцу и хочет пробыть с ним зиму, двор поправить, крышу починить надо к зиме. Изба хоть и новая, а крыша неважная, протекает местами.
– А как зовут-то тебя? Я – Матвей Пашутин, Прокопа Пашутина сын, стало быть. А ты чья? – спросил он Елену.
У нее и сердце зашлось. Все-таки судьба, значит. Встретились.
– Да Елена я, Фокея Митрофанова дочь. Слыхал, небось, – стесняясь ответила Еленька и покраснела.
«Знает он, поди, про мужа моего – убийцу и каторжника», – подумала бедная женщина и ей стало невыносимо стыдно и грустно.
– Ну и лады. Познакомились, а то проговорили всю дорогу, а имен друг друга не знаем. Ну ладно, красавица. Нам теперь в разные стороны. Увидимся еще. Ну, бывай!
Он отдал ей грабли, сел на лошадь и ускакал. Елена долго стояла на обочине и смотрела ему вслед.
– Чего это ты тут стоишь, призадумалась? – услышала она голос и обернулась.
Красиво подбоченясь, укутанная цветастой шалью рядом с ней стояла Сашка, рослая девица отменной красоты. Ее отец, Платон Емелин, имел хлебопекарню, и жили они на краю деревни в огромном доме за высоким забором.
Сашке было лет восемнадцать. Когда она росла и была еще сопливой девчушкой, никто на нее и не взглянул бы. Долговязая, нескладная, с мокрым носом и разбитыми коленками, Сашка всегда вызывала жалость. Каждый старался погладить ее по голове, сказать словечко ласковое. Уж больно невзрачная девчушка росла. И вдруг – откуда что взялось. К шестнадцати годам она превратилась в девушку, а к восемнадцати красиво
