выслушал и, наклонившись к массивной голове коня, ласково дунул из трубочки губ в острое дрогнувшее ухо.
– Я слышал историю об отпущенном мире. Вроде как сбежала Вселенная.
Старший, вытаптывая яркий блик Фаты копытами своей пепельной чудовищной стати кобылы, даже не глянул на гору – что он, не видел бабушкиного буфета?
– Квадратный диск… – Усмехнувшись, ответил он, и кобыла с ним вместе фыркнула:
– Хрысс…
– О каких-то властителях…
– Я не верю в заговор.
Так как младший собирался снова заговорить, Ионафан перебил:
– Знаю. Когда ребёнок застрелит портрет. Когда король украдёт своё отражение. Когда чудовища соберутся средь бела дня… и прочее. Вздор.
Младший, показывая луне лицо, состоящее из острых углов, нетерпеливо заговорил, будто лунный свет сводил на нет святость субординации:
– Вздор, так точно. Но есть другие сказки. Про седьмую жизнь. Тот, кто проживёт семь жизней, спасёт мир.
– И будет предан другом. – Сурово оборвал Ионафан.
Младший не сумел уняться вовремя. Похоже, что-то пряталось в сегодняшней ночи, заставляющее забыть правила. Даже каменные змеи выглядели до ужаса убедительными, а та, что смеялась, заставляла прислушаться к тишине, которая, впрочем, была почти совершенной.
– Это другая история. Ты про двух братьев, которые пришли с облаков?
Ионафан поступил мудрее – он промолчал. Младший опомнился и виновато отвернулся.
– Там, где двое, один всегда предатель. Даже если не хочет.
Сказав это, Ионафан решил, что разговор окончен. В виноватой мине приятеля почудился ему невысказанный вызов. Тот прошептал:
– О малом народце…
Жест нетерпения попал в столб голубоватого света.
– Эти?..
Младший, наконец, понял, что старший слегка тяготится разговором. Помолчали, Ионафан кивнул. Младший понял и повёл рукой по воздуху. Пруд Покорного пунктиром выступил из темноты.
Они вглядывались в дрожащий от лунного света Внемир, воронкой закруживший степь. Мелькнула львиная лапа на горе, высветились мелкие камушки, затем плеснула вода, и плавник сторожевой акулы мягко прорезал масляно гладкую поверхность бухты.
Ионафан рассматривал местность, проступающую во Внемире. Подвинув взглядом карту, долго следил за неподвижной скатертью по обе стороны проездного мола.
– Я у отца в сундуке нашёл… – Шёпотом вновь заговорил младший, наклоняясь с коня. – Чудесная старая вещица… пробовал, не работает, а жаль, честное слово. Как живая… Птичка, представь. Отец и сам не знал, откуда у него. Может, с войны, когда их в замке расквартировали. Прихватил, как трофей. А крылья и глаза вострые. Таких теперь не делают.
Старший внезапно отвёл его реплику рукой в тяжёлой перчатке. Нежные звуки за оградой
