когда я доела, и я тут же растерялась… но потом быстро собралась и принялась рассказывать про свои злоключения после того, как он меня вышвырнул на площади. Барский слушал внимательно и не мешал… только пальцем слегка постукивал по столу. Когда я закончила, он осушил остатки жидкости в своем бокале и поставил его на стол.
– Я, кажется, просил не лгать, – тихо и вкрадчиво сказал он, глядя мне прямо в глаза, и у меня по телу прошлась волна ужаса… почему-то вот таким спокойным он пугал меня намного больше.
– Я не лгу!
– Лжешь! Кто твой сутенер и как он вышел на меня?
Светло-голубые глаза загипнотизировали и заставили поежиться, в них не осталось ничего человеческого, они сковали меня холодом, и я не могла даже пошевелиться.
– Нет у меня никаких сутенеров, не знаю, с кем вы там привыкли общаться, но я не такая, как ваши девки.
Глаза сверкнули недобрым огнем, и я вдруг пожалела, что настолько нагло с ним разговариваю. Мы одни в этом номере, и он меня размажет по стенке, как слепого котенка.
– Я не спрашивал, какая ты, я спросил, кто твой сутенер и что ему от меня нужно… сколько и зачем тебе заплатили в первый раз за твою сказку и зачем подсунули во второй?
Я и боялась его, и злилась одновременно. Пусть не называет смерть моих родителей сказкой!
– Сказки вы рассказываете вашим избирателям, а я правду сказала про родителей и в остальном тоже правду!
Глава 7
Меня заперли в четырех стенах в каком-то отвратительно шикарном доме, который теперь стал моей клеткой. Заперли в полном смысле этого слова, и я ни черта не понимала, зачем это сделали. В течение первых суток сюда даже никто не приехал. Я бродила по пустым комнатам, где все пахло свежим ремонтом и не имелось ни малейшего слоя пыли, и в каждой спальне, а я насчитала их штук шесть (зачем людям такое общежитие?), минимум мебели. Хотелось что-то развалить или разбить, но было нечего. Все шкафы несдвигаемые и дверцы «несломаемые». Окна жалко, ведь я замерзну. Я разбила пару тарелок, но, когда взялась за третью, в доме что-то мерзко затрещало. Оказалось, там есть телефон. Обыкновенный, кнопочный, со шнуром из стенки.
– Да! – рявкнула в трубку, все еще сжимая тарелку дрожащими пальцами.
– Разобьешь еще одну – жрать, как ты любишь говорить, будешь с пола. – голос Барского прозвучал совершенно неожиданно для меня, я даже подпрыгнула на месте. – Твой обед в дороге.
И выключился. Просто взял и выключился, урод. Ненавижу! Ужасно хотелось разбить и эту тарелку, но… перспектива жрать с пола не прельщала. А я не ела уже давно. Я злобно поставила тарелку на стол и осмотрелась в поисках камер. Нашла их под потолком, попрыгала, тщетно пытаясь достать руками, пододвинула стул, а не тут-то было – они припаяны к потолку под надежным непробиваемым стеклом. Как предусмотрительно. От бессилия хотелось кого-то убить. Но вместо этого услышала, как в коридоре открылась дверь. Бросилась туда
