поэтической структуры,Не втянутый в культурный мордобой.
Казенных клавиш шрифт в себе хранит
Алмазную слезу моих обид.
И я пою о скорби безголосых
Бетонной арфой виртуальных струн,
Я правду говорю, как истый лгун,
Стихами отвечая на вопросы
О странных людях, заменивших нас,
О музыке металла и пластмасс.
Я снова в вечность строчками плюю.
Картина маслом – даже рама в стразах…
Сознанье мне нашептывает: «Лазарь,
По воскрешении не быть тебе в раю»…
А мое эго нагло говорит:
«Нет, братец, ты не Лазарь, ты Давид».
Я остаюсь последним на земле.
От пяток до волос биологичен,
Пятно упадка на ее величье.
Готовый обезличиться во мгле…
И набираю звук финального аккорда
Ушедшей музыки бумажных клавикордов…
О, женщина, которой сорок пять!..
О, женщина, которой сорок пять!..
Уже не бриллиант, еще не страза,
Пока поэма, но отчасти парафраза,
Еще свежа, но начинает увядать.
На венах рук читается судьба.
На мрамор щек стекает глаз пучина…
Глядит поверх голов, ступает чинно,
Еще молитва, но уже мольба.
Одежда безупречно совершенна.
Священен запах дорогих духов.
Она мудра, как кладбище грехов,
Загадочна, как храмовые стены.
Невозмутим и равнодушен взгляд.
Ей неудобно задавать вопросы.
Холодная, как снежные заносы,
Мужчин-солдатиков выстраивает в ряд.
Ее слова изысканно просты —
Не разберешь, тигрица иль весталка.
Мечты в бинтах, как тело на каталке.
Кровоточат на фоне чистоты.
Она своим небудущим больна,
Себе самой себя не доверяя.
Она в своем аду не жаждет рая,
На берег не взбежавшая волна.
Такую не захочешь пригласить
В начисто стертом истинном обличье.
Ей сорок пять. И, как приличный нищий,
Она любви стесняется просить.
О Жизнь! На вечности заплата…
О Жизнь! На вечности заплата.
Твоя отмеренность смешна!
Скупа, бедна, витиевата,
Не доживаема до дна.
Доведена ты до абсурда
Неизбежанием конца.
Божественно прекрасным утром
Лишаешь тела и лица.
Ты остаешься равнодушной
К пробелам в пищевой цепи.
Налоги ты берешь подушно,
Пока Творец в субботу спит.
Терзаешь совершенством мира
Органику ушей и глаз
И с наслаждением вампира
Однажды выпиваешь нас.
Кладя здоровье на подкормку
Тобой зажженного огня,
Тела выдерживают порку
Не возмущаясь, не кляня.
Всей гениальности вселенной
Не хватит, чтоб тебя понять.
В твоей свободе вечно пленным
Дано
