него был попутчик.
– А-га, значит, это они… И в поезде, и на Малой Дмитровке они… Мне звонил начальник уголовного розыска, оба убиты из одного и того же револьвера. О Раабене все?
– Нет. Я тщательно проверил. Такая фамилия встречается в связи с екатеринбургскими событиями 18-го года. Некий Раабен Алексей – преподаватель Академии Генштаба (она в тот год находилась в Екатеринбурге), принимал активное участие в подготовке освобождения бывшего царя и его семьи.
– А какое отношение имеет этот Алексей к нашему Раабену?
– Они оба Климентьевичи.
– Братья?
– Думаю, что да. И в связи с этим еще кое-что. Заговор был организован военным контролем так называемой Сибирской армии.
– Что это такое?
– Псевдоним контрразведки. Она себя скомпрометировала зверствами и грабежами. И командующий армией приказал именовать ее впредь военным контролем. Заговор этот лопнул. Комендатура Дома особого назначения его вовремя раскрыла и ликвидировала. В списках участников я нашел своего однокашника по Академии художеств – Крупенский Владимир Александрович. Мы с ним росли вместе.
– Почему вы о нем вспомнили? К делу он вряд ли имеет отношение, слишком опосредствованные связи.
– Вы никогда не интересовались проблемами предчувствия, интуиции?
– Проблемами? По-моему, это из области мистики. Нет?
– Артур Христианович, поштудируйте Фрейда, это австрийский психиатр. Вы читаете по-немецки? Я вам дам.
– И что же Фрейд?
– Принципиально он не отрицает предчувствия. Это сверхподсознание, темные, неконтролируемые глубины мозга. Знаете, говорят иногда: «Меня что-то гнетет, я что-то предчувствую».
– Очень понятно объяснил. Спасибо.
– Напрасно улыбаетесь. Я предчувствую…
– Что?
– Свою встречу с Крупенским.
– Ага! – обрадовался Артузов. – Ну, раз так – возьми руководство операцией на себя. Рад, что наши желания совпали.
В дежурной части Марина ожидало сообщение Нахамкеса и Васильева, которые вели наблюдение за Раабеном. Он только что вошел в гостиницу «Боярский двор». Она помещалась совсем рядом с Лубянкой, на Старой площади, возле церкви Грузинской Божьей Матери. Марин позвонил в комендантский отдел и вызвал к подъезду дежурный наряд для задержания Раабена и второго агента, буде он окажется. Сели в мощный трехтонный «фиат» – единственный грузовик ВЧК, который мог вместить сразу всю команду – двадцать пять человек. Предстояла перестрелка. Опыт свидетельствовал, что белогвардейские эмиссары, как правило, не сдаются без боя. Кроме того, нужно было надежно перекрыть все пути отхода, а для этого, по условиям местности, двадцати пяти человек было, что называется, в обрез. И тем не менее Марин был уверен в успехе. В свое время, когда он учился в Академии художеств, в классе Ефима
