хватит сил. Щека горела, на сердце осталась болезненная, кровоточащая ссадина. Внутри что-то трескалось, рушилось, Лиза чувствовала, как ее заваливает обломками, в легкие проникала призрачная пыль, дышать становилось трудно. В душе расплывалась пустота, затягивая в болото отчаянья все светлое, живое, оставляя только холод и мрак. Лиза громко всхлипнула, пытаясь остановить, оттолкнуть Макса, и тот опять замахнулся. Съежившись, она зажмурилась, готовясь к тому, что на ее лицо снова опустится тяжелая мужская ладонь, но Макс впечатал кулак рядом с ее головой, прошипев: «Тварь». Потом он содрал с Лизы штаны вместе с бельем и навалился сверху. Она плакала, просила, все еще пытаясь образумить его, но Макс и не думал останавливаться. Ощутив грубое и болезненное проникновение, Лиза замычала и сжала в кулаках ткань пододеяльника. Из глаз побежали слезы, вслед за всхлипом с губ сорвался жалобный стон. Она изогнулась, стремясь вывернуться из-под мужчины, но он схватил ее за плечо и пригвоздил к постели. Он двигался быстро и резко, не обращая внимания на ее жалкие поскуливания и судорожное надрывистое дыхание, в этот миг он ненавидел Лизу так сильно, что, казалось, ненависть эта заглушает в нем все остальные чувства. И ее мокрые щеки не вызывали в нем ничего, кроме злости, он ненавидел ее дрожащие ресницы, ее искусанные до крови губы, ненавидел ее белесые волосы, в беспорядке рассыпавшиеся вокруг головы.
Лиза пыталась расслабиться, но у нее не получалось, в каждом движении Макса сквозила ярость, жестокость, и тело ее откликалось болью. Она никогда не знала его нежности, но сейчас быстрые, резкие толчки вовсе напоминали удары, призванные растерзать, уничтожить. Даже в прошлый раз он относился к ней бережнее, хотя и тогда все происходило совсем не так, как бы она хотела. А сейчас она не хотела. Вообще не хотела. Сейчас он просто имел ее, как свою собственность, как вещь. Эта мысль, как и его жесткие движения, причиняла боль. Потому что Лиза не была вещью, потому что ей хотелось, чтобы ее любили, а то, что происходило сейчас, совсем не походило на любовь. И с каждым новым движением Макса она ощущала, как душа наполняется горечью, как слезы все резвее текут по вискам, как из груди все чаще вырываются всхлипы.
Когда все закончилось, Макс поднялся и посмотрел на Лизу. Она лежала на постели, закрыв глаза, и молчала. Майка ее так и болталась в районе живота, а на груди и бедрах виднелись красные пятна – следы его грубых прикосновений. Желаемого облегчения Макс не испытал, ярость все так же бурлила в его крови, и сейчас, когда он видел заплаканное лицо Лизы, ее худые ноги и напряженный живот, она только усиливалась. Лиза открыла глаза и, затравленно посмотрев на него, всхлипнула. Прикрыла грудь дрожащими руками, а потом глухо заплакала, как-то… жалобно, давясь слезами. Он не мог смотреть на нее. Сам не знал почему, но не мог. Поднял с пола Лизины штаны, кинул рядом с ней на постель и, больше не оборачиваясь, вылетел из номера.
А, оказавшись у себя в комнате, со всего размаху стукнул кулаком о стену. И на кого он злился сейчас больше – на Лизу ли, за то, что молчала пять лет, на ее брата, так мастерски подгадившего
