Ноги вызывали ощущение брезгливости – от коленной чашечки к паху они расширялись, причем не ровной линией, а бугорками. Вдруг по одной из них поползла та же рука:
– А ты и там разглядываешь? Дай и я тоже посмотрю!
Я испуганно сбросила его руку и вскочила на ноги. Меня сразу зашатало, будто на плечах оказался мешок муки. Еле удержав равновесие и встав ровно, я осмотрелась. Утреннее солнце радостно заглядывало в окно, под босыми ногами замызганные половицы, напротив шкаф-буфет с выставленными напоказ сервизами, какие-то фотки на стенах, большой коричневый стол с местами ободранной полиролью… Похоже, это даже не спальня, а гостиная, общая комната. Ничего не понимая, я так и стояла, снова и снова оглядывая окружающее. Мой разум искал зацепку, объяснение происходящему. И нашел – в стеклянных дверцах буфета я увидела отражение. Оттуда на меня смотрела всклокоченная и перепуганная, в дурацкой ночной рубашке… толстуха из электрички.
***
Я в ужасе разглядывала отражение в дверце. Вдруг в голове четко прозвучали чужие мысли:
– Нужно идти в ванну, пока свободна.
Я оторопела:
– Ты кто?
Голос явно растерялся:
– Я? Это я. Люся. А ты кто?
– То есть ты – хозяйка тела? Это твое отражение в стекле?
Голос долго и испуганно молчал, а потом все-таки ответил:
– Ну да. Похоже, у меня раздвоение личности – разговариваю сама с собой.
Я захотела хоть как-то ее утешить, понимая – в каком она ужасе:
– Люсь, да ты не переживай, я здесь ненадолго. По крайней мере, я на это надеюсь… Я ничего тебе не испорчу и в твои дела встревать не буду.
По-моему, Люся мне не поверила и ничего не ответила, накинула синий цветастый халат, растасканные шлепанцы и мы пошли.
Ванная оказалась тем еще убожеством – явно самодельная, ванны как таковой не было, вместо душевой кабины отгороженный клеенчатой занавеской закуток, жуткий шатающийся на кирпичах унитаз и местами проржавевший металлический умывальник, над которым висело маленькое круглое зеркало. Люся деловито умылась, почистила зубы и придирчиво себя оглядела. Я видела ее мысли и чувства – она не любовалась собой, она просто проверяла качество умывания. После чего вытащила из кармана расческу и тщательно расчесалась, завязав волосы в хвост на затылке. Я не удержалась и спросила:
– А побольше зеркала нет?
Она опешила, но ответила:
– А зачем?
– Ну не знаю – любоваться, краситься, может прыщик какой обнаружить.
Люся криво усмехнулась и пристально глядя себе в глаза – довольно красивые, между прочим, темно-синие – мысленно ответила:
– Любоваться? Так было бы чем. А краситься я не крашусь. И прыщиков не будет, если кожа чистая. Может и хорошо, что большого зеркала нет, чтобы лишний раз не расстраиваться.
Я частично
