этого мироощущения Байрона, но художественная насыщенность, эмоциональная напряженность английского поэта притягивали его, как и многих других наших литераторов и читателей. В его творчестве наш поэт находил то, что было ему дороже многого, – неотмирность, восстание против культа земного благополучия и обывательской успокоенности.
Существенное влияние оказала на Жуковского смерть Маши Протасовой. Жизнь все больше теряла для него свою прелесть, он стремился к внутреннему уединению, и раскрывать в стихах свою глубину ему далеко не всегда хотелось. Еще в конце 1810-х годов он сближается с придворными кругами, с семьей будущего Николая Первого, с его матерью императрицей Марией Федоровной. Это нередко вызывало отторжение у либерально настроенных друзей Жуковского, но для самого поэта такое сближение не было искательством чинов и наград. Он уважал будущего государя, а также был глубоко убежден в положительном значении самодержавия для России. Незадолго до смерти в статье «О происшествиях 1848 года» Жуковский с благоговением вспоминал ту величественную скорбь, которая охватила царскую семью при известии о смерти Александра Первого. Наш поэт стал невольным свидетелем того, как в те минуты Николай Павлович, знавший об отказе своего старшего брата Константина от престола, присягнул в церкви Зимнего дворца в верности ему как законному наследнику. Жуковский подчеркивал, что делал это будущий государь без всякой позы и рисовки, смиренно не сознавая величия этого акта. «Николай Павлович, – писал поэт, – страшился, чтобы воля его не поколебалась в выборе между самоотвержением и самодержавием… Он поспешил подкрепить силу души силою Бога, поспешил явиться пред лицо этого Бога, дабы в храме Его, к подножию престола, на котором совершается жертва бескровная, положить свою жертву земного величия»[154]. Этот не слишком значительный для истории эпизод кажется поэту наиважнейшим, потому что история, по его словам, «это летопись человеческого властолюбия», а здесь совершился добровольный отказ от власти с ожиданием воли Божией, которой предоставлял Николай Павлович решить свою судьбу.
Русское самодержавие для Жуковского – это высшая форма власти именно потому, что царь ясно сознает свою зависимость от воли Божией, он стремится себя подчинить ей, и вне этого не может быть подлинной монархии. Она возможна только при условии христианского духа государя и его подданных. В самом понятии самодержавия видел поэт две стороны: это, во-первых, «сам держу», а во-вторых, «самого себя держу» в послушании закону Божьему. Жуковский верил в промыслительное значение русской монархии, был убежден, что русские цари и сейчас, и потом будут идти путем этого «самодержания». Подолгу живя в Европе в последние годы жизни, поэт сравнивал Россию и европейские страны. И это сравнение приводило его к мысли, что только наша страна с ее политическим строем и религиозным духом способна противостать всеобщему брожению. В 1840-е годы поэт с особым негодованием воспринял революционные
