Каррен чек на трицать тыщ для маленького Форреста. А после того, как мы сделали «Детройцких львов», «Краснокожих», «Жеребцов», «Патриотов», «Сорокадевятников» и «Самолетов» (именно в таком порядке), я послал ей еще трицать тыщ и прикинул, что к плей-оффу буду вобще в шоколаде.
Однако вышло совсем по-другому.
Мы таки выиграли первенство своей конференции, после чего нам прецтояло играть с «Ковбоями Далласа» у них дома. И все вроде шло отлично. Наши парни раздухарились и в раздевалке хлестали друг друга по заду полотенцами. Старина Змей, бросив пить, был на пике формы.
Подваливает как-то ко мне один из наших ребят и говорит:
– Слышь, Гамп, тебе агент нужен.
– А это чё такое? – спрашиваю.
– Агент, балбес. Это твой официальный прецтавитель, который будет для тебя бабло выбивать. Здесь тебе норовят недоплатить, как и остальным. Зато у нас у всех есть агенты, которые решают вопросы наверху. Ты бы мог зашибать втрое больше.
Ну, я по его совету нанял агента. Мистер Баттерфилд его звали.
Перво-наперво мистер Баттерфилд явился к начальству «Святых» и устроил разборки. А после меня вызвали на ковер и наорали:
– Гамп, ты в этом сезоне уже подписал контракт на тыщу долларов за прием подачи и десять тыщ за тачдаун, а теперь хочешь соскочить? Это что еще за хрень?
– Не знаю, – говорю. – Я агента нанял…
– Баттерфилд! Агент, мать его за ногу! Да он просто жулик, не знаешь, что ли?
Я говорю, что да, не знаю, а они такие: мистер Баттерфилд, мол, пригрозил снять меня с плей-оффа, если мне не будут платить втрое больше.
– Скажу тебе так, Гамп, – говорит владелец команды, – если пропустишь хоть одну игру из-за гнустной попытки развести нас на деньги, я тебя не только лично вышвырну из команды, но еще и прослежу, чтоб тебя нигде и никогда не брали играть в футбол – по крайней мере, в профессиональный. Усек?
Я сказал, что да, усек, и пошел на тренеровку.
На той неделе я наконец бросил работу в стрип-клубе у Ванды. Очень меня изматывал ночной труд. Ванда сказала, что все понимает и что так или иначе собиралась меня уволить, посколько игроку «Святых» не пристало драить у нее полы. А потом добавила:
– Все теперь приходят посмотреть не на меня, а на тебя, здоровенного остолопа!
За день до нашего отъезда в Даллас я зашел на почту, и там меня ждало письмо из Мобайла, штат Алабама. От Дженниной мамы. Я всегда очень радовался любым весточкам от Дженни или от тех, кто ее знает, но сейчас на меня накатило не доброе причуствие. В конверте оказалось еще одно письмо, нераспечатанное. То самое, в котором я отправил Дженни чек на трицать тыщ долларов. Я начал читать, но еще не дойдя до конца, захотел сдохнуть.
Миссис Каррен писала: «Дорогой Форрест, не знаю даже, как тебе сообщить. Месяц назад Дженни сильно заболела, а потом слег и ее муж, Дональд. На прошлой неделе
