расказать, как все случилось.
– Никто не может толком сказать, что это было, – начала она. – Заболели они примерно в одно и то же время. Недуг развивался очень быстро, и они словно таяли. Она не мучилась, не жаловалась. Даже похорошела. Просто не вставала с постели, как в младенчестве. Лежала в своей кроватке. Волосы длинные, красивые, личико ангельское, ничуть не изменилось. А в то утро она….
У миссис Каррен перехватило дыханье. Больше она не плакала. Она просто смотрела в окно, на уличный фонарь.
– А когда я к ней зашла, ее уже не стало. Лежала, как спящая, головой на подушке. Малыш Форрест играл на крыльце, а я… ну… я долго не решалась, но все же позвала его в дом поцеловать маму. Он так и сделал. Ничего не поняв. Я попросила его не задерживаться рядом с ней. На следущий день мы ее похоронили. На кладбище «Магнолия», где у нас семейный участок, – там лежат и отец ее, и бабушка. Под сахарным кленом. А малыш Форрест… не знаю, много ли он понимает. Про отца даже не догадывается. Тот умирал в Саванне, на руках у своих родных. Мальчугану сказали, что мамы нет, но как он это толкует, не берусь судить.
– Можно мне посмотреть?
– На что? – не поняла миссис Каррен.
– Где она лежала. Где находилась, когда…
– Да, разумеется, Форрест. Заходи сюда. Теперь тут спит Форрест-младший. У меня всего две…
– Не хочу, – говорю, – его будить.
– И напрасно, – возрожает миссис Каррен. – Быть может, ему полегчает.
Зашел я в спальню Дженни. На ее кровати спал малыш Форрест. Прижимая к груди плюшевого медвежонка; на лоб упала кудряжка светлых волос. Миссис Каррен хотела его разбудить, но я попросил этого не делать. Я почти что увидел там Дженни, мирно спящую. Почти.
– Пусть отдыхает, – сказал я. – Мы с ним утром повидаемся, время будет.
– Хорошо, Форрест, – ответила она. И отвернулась.
Тогда я коснулся его личика, и он с легким вздохом перевернулся на другой бок.
– Ох, Форрест, – продолжала миссис Каррен. – поверить не могу. Так стремительно. А ведь они, все трое, были, похоже, очень счастливы. Вот горе-то, а?
– Да, мэм, – сказал я. – Еще какое.
И мы вышли из спальни.
– Понимаю, ты устал, Форрест. У нас в гостиной есть диван. Я тебе постелю.
– Знаете, миссис Каррен, я бы лутше переночевал на крыльце – в гамаке. Мне всегда нравился этот гамак. Мы с Дженни, бывало, там сядем и…
– Конечно, Форрест. Сейчас принесу подушку и пару одеял.
Так я и сделал. Всю ночь бушевал ветер, а перед расцветом стал накрапывать дождик. Но холодно не было ниразу. Для тех мест, где я вырос, – обычная осенняя ночь. Да я, считай, и не спал. Все думал про Дженни и малыша Форреста, про свою жизнь, в которой, если вдумаца, я ничего не достиг. Много за что брался, но все бестолку. Да к тому же постоянно влипал в разные перетурбации, причем как раз в те моменты,
