кожаных ремней. Затем прищелкнул языком и…
Несарина сознавала: невежливо хватать принца за руки да еще сжимать их до хруста костей. Она это сделала совершенно инстинктивно, едва Кадара расправила сверкающие золотистые крылья и спрыгнула с минарета.
Спрыгнула вниз.
У Несарины душа ушла в пятки. Глаза заслезились, все расплылось.
На нее тут же накинулся ветер, угрожая вырвать из седла. Несарина до боли сжала бедра. Она буквально вцепилась в руки принца, уверенно державшие поводья. Сартак лишь усмехнулся ей в ухо.
Однако светлые каменные здания Антики приближались с угрожающей быстротой. В рассветной дымке они казались голубыми. А Кадара опускалась все ниже, подобно звезде, упавшей с небес.
И вдруг, взмахнув крыльями, рукка устремилась вверх.
Несарина радовалась, что не стала завтракать: живот исторг бы все. Он и сейчас негодующе урчал.
Набрав высоту, Кадара резко повернула вправо, к розовеющему горизонту.
Антика, раскинувшаяся внизу, становилась все меньше и меньше, пока не превратилась в паутину дорог и белесых пятен. Внизу теперь мелькали оливковые рощи и пшеничные поля, крестьянские дома и городки. Слева желтели волнистые дюны северной пустыни. Справа вставали горы, прорезанные нитками рек. Восходящее солнце золотило их воду.
Сартак молчал. Ни слова о примечательных местах, над которыми они пролетали. Он даже не упомянул о Сестринской дороге, тянущейся через весь континент. Наверное, не хотел мешать Кадаре или просто привык молчать. Рукка продолжала набирать высоту. Воздух становился все прохладнее, а пробуждающее небо – все голубее. С каждым взмахом могучих крыльев картина внизу менялась.
Простор. Невообразимый простор.
Но не такой, как бескрайнее море, где ты зажат на корабле, а вокруг – монотонные, опостылевшие волны.
Этим можно было… дышать. Это само по себе было…
Несарина не успевала поворачивать голову. Ей хотелось увидеть все разом. Громадный мир, полный маленьких частиц, из которых он состоял. Неповторимая, удивительно красивая мозаика. Земля, когда-то завоеванная, но видевшая от завоевателей только любовь и заботу.
Ее земля. Ее родина.
Несарина не переставала удивляться, что можно одновременно видеть столько непохожих уголков континента. На востоке, почти у самого горизонта, расстилались травянистые степи. Она поворачивала голову на запад – и уже никаких степей. Густые леса и прямоугольники рисовых полей. На севере – дюны и кусочек моря. Кадаре бы не хватило дня, чтобы долететь до границ видимого. А чтобы все это обойти, Несарине не хватило бы жизни. Южный континент вмещал в себя если не бескрайний, то невероятно протяженный мир.
Она не понимала, зачем отец покинул родные края.
Еще непонятнее, почему остался, когда Адарлан стал погружаться во тьму. Почему удерживал семью в чужом Рафтхоле, где Несарина редко поднимала голову к небу. Она вспомнила запахи
