он.
Он явно размышлял о том, что, как мне казалось, давно выбросил из головы.
Мы так и не узнали, та ли форвалака, что убила Тамтама, понесла наказание. В те дни Душелов близко сошлась с другим Взятым, по прозвищу Меняющий Облик, и есть основания полагать, что в ночь гибели Тамтама Меняющий Облик был в Берилле. Он принял вид форвалаки, дабы с гарантией уничтожить правящую фамилию и обеспечить империи легкую победу.
В общем, если Одноглазый отомстил за Тамтама не той твари, плакать поздно. Меняющий Облик лег костьми в битве при Чарах.
– Да, я вспоминаю Хромого, – согласился я. – Одноглазый, я ведь убил его в том трактире! Наверняка убил. И, не появись он снова, никогда бы не усомнился в его смерти.
– И насчет этих не сомневаешься?
– Разве что самую малость.
– Хочешь прийти, как стемнеет, и раскопать могилу?
– А что толку? В ней кто-нибудь да окажется. А как узнать, тот или не тот?
– Они были убиты другими Взятыми и членами Круга. А это совсем не то же самое, что погибнуть от руки такой бездари, как ты.
Он имел в виду отсутствие колдовских способностей.
– Знаю… Те, кто считается их победителями, и впрямь обладали необходимой для такого дела силой. Только это обстоятельство и спасает меня от навязчивой идеи.
Одноглазый уперся взглядом в землю. Когда-то здесь стоял крест с распятой на нем форвалакой. Через некоторое время он зябко поежился, и его мысли обратились к настоящему.
– Теперь уже не важно. Было это пусть и недалеко, но давно… А скоро будет и далеко, если нам удастся выбраться отсюда.
Он сдвинул черную вислополую шляпу на глаза, чтобы не мешало солнце, и взглянул на Башню. За нами наблюдали.
– Почему она решила ехать с нами? Вот что не дает мне покоя. – Он как-то странно поглядел на меня, потом, заломив шляпу на затылок и уперев кулаки в бока, продолжил: – Знаешь, Костоправ, иногда смотрю на тебя и глазам своим не верю. Какого черта ты здесь ее дожидаешься, когда мы могли покрыть уже много миль?
Хороший вопрос. Сколько думал над ним, а все как-то стесняюсь ответить.
– Ну, она мне вроде как нравится. Я считаю, эта женщина заслуживает толики обыкновенной жизни. Да она, в общем-то, ничего. Правда.
Одноглазый, выдав мимолетную усмешку, повернулся к ничем не отмеченной могиле.
– Да, без старины Костоправа жизнь была бы вдвое скучней. Наблюдать, как тебя колбасит, само по себе поучительно. Все-таки ответь, скоро мы отправимся? Не нравится мне здесь.
– Еще несколько дней. Госпоже надо кое-что уладить.
– Сам-то хоть в это…
Боюсь, я позволил себе резкий тон:
– Когда настанет срок уезжать, я тебя извещу!
Однако это самое «когда» все не наступало. Дни шли, а Госпожа никак не могла вырваться из паутины административных забот.
В
