миру страсти. Они копились внутри, их приходилось носить с собой. Прятать от тех, от кого можно было ожидать опасности, и открывать тем, в ком подозревал своих. Они были при Кристиане всегда: когда шкаф его лучшего друга взломали и на внутренней дверце нарисовали свастику. Когда в одиннадцать лет на дискотеке в клубе при спортивной площадке он впервые поцеловал девочку. Ее звали Сара, и никогда больше пальцы Кристиана не касались такой нежной кожи. Они были вместе месяц. В свои двенадцать Сара уже носила бюстгальтер и в последний день из дружбы разрешила Кристиану потрогать грудь. Кто знает, может, именно его нерешительность и стала причиной того, что они расстались?
В четырнадцать лет он влюбился снова, и на этот раз серьезно. Ее звали Пернилла. Все началось с того, что она подсунула в школьный шкафчик Кристиана записку: «Они могут смеяться над нами сколько угодно – мы движемся, они стоят»[12]. С Перниллой Кристиан впервые занимался сексом. Это произошло на вечеринке, так похожей на ту, где год спустя он впервые говорил с Микаэлем.
Но страсти кипели внутри, их надо было сдерживать. Когда трое мигрантов в закутке за спортзалом расправлялись над шведом – двое держали, а третий бил. И когда день спустя четверо шведов расправлялись с мигрантом за киоском, которым владел отец одного из шведов. И когда на очередной вечеринке Кристиан встретил парня со знакомым рисунком на футболке и понял, что обрел в его лице друга и защитника.
И не было никакого внешнего движка, никакого катализатора, который заставлял бы Землю вращаться. Никакого ответа на вопрос «почему?». Просто одно событие следовало из другого, и, оглядываясь назад, ты не видел ничего, кроме беспорядочного переплетения никак не связанных друг с другом причинно-следственных цепочек. И Кристиан начинал понимать, что именно таким образом мы и становимся тем, кто мы есть.
Следуя полученным инструкциям, он не спускается в метро. Там везде камеры слежения. Вместо этого Кристиан идет на автобус и едет до университета. К месту назначения он продвигается окольными путями, пересаживается с маршрута на маршрут, чтобы не прибыть раньше срока. Мерзнет на остановках. Автобусы трясутся мимо, кашляя бензинными испарениями. Среди водителей нет ни одного шведа. Он минует здание школы «Васа Реал», на стене которой кто-то написал: «Еврейские свиньи» и «1488»[13]. Кристиан спрашивает себя, кто это сделал. На Оденплан обгоняет студенческую процессию во главе с Лючией[14]. Они смеются, от них пахнет спиртным.
Наконец Кристиан сходит с последнего автобуса. Он ждет его там, за углом университетского корпуса. По мере приближения к цели Кристиан все сильней ощущает его присутствие. Вон он стоит, подняв глаза к единственному освещенному окну.
– Всё в порядке? – спрашивает он, даже не оборачиваясь к Кристиану.
– Да.
– Звучит как-то неуверенно.
– Всё в порядке.
– Дай мне его.
Кристиан расстегивает «молнию» на куртке и достает пластиковый пакет. Микаэль берет его у него из рук.
– Что
Строчка из известной песни шведской поп-группы «Кент», стихи и музыка Иоакима Берга.
1488 – кодовый лозунг (подчас также употребляющийся в качестве приветствия или подписи) у белых расистов. Числа 14 и 88 представляют собой закодированные высказывания Адольфа Гитлера и американского расиста Дэвида Лейна.
Традиционная процессия на праздник святой Лючии, во главе которой идет девушка с короной из зажженных свечей.
