ногу и продолжает молчать, но по тому, как он отворачивает голову и прячет глаза, ясно – Володин.
– Возвращайтесь в бригаду, – прерываю я этот бесполезный разговор, – и будьте потверже, вы же военнослужащий, защитник Родины… нельзя же в девятнадцать лет быть таким бесхребетным…
Мне хочется как-то поддержать Козлова, но других слов в моем командирском наборе нет, и я снова повторяю ему прописные истины о том, каким он должен быть, а затем говорю: «Идите».
– Есть, – вяло отвечает Козлов и некоторое время стоит, вспоминая, через какое плечо ему поворачиваться, наконец поворачивается через правое и уходит.
– Защитник, – говорит вслед ему Силин, – наберут молодежь в Красную Армию…
– Сходи к Тумашевскому и пригласи Володина, но осторожно, а то «спалишь» Козлова и володинские дружки ему «мозговок» наставят, – прошу я прапорщика, путая нормальную речь со стройбатовским сленгом.
– Обижаешь, комиссар, – отвечает старшина и идет искать Володина…
Володин – мосластый парень с лошадиной физиономией, имеющий в роте кличку «Костегром», стоит перед нами и криво на одну сторону улыбается, показывая коронку зуба из желтого металла и собственную неуязвимость. Володину – двадцать четыре. Со своим годом он не служил из-за судимости. На тыльной стороне его кисти синеет наколка – восходящее солнце и надпись «Сибирь», хотя к Сибири он никакого отношения не имеет: вырос в Орловской области, срок отбывал там же.
– Встань как следует, – рычит на него Силин. Чувствуется, что он решил повоспитывать Володина, отыграться за то, что тот дразнит его. Силин, когда волнуется, начинает заикаться. В обычной обстановке это не заметно, но Володин заметил, и на вечерних поверках, проводимых старшиной, слыша свою фамилию, отвечает, заикаясь, «й-й-й-а», а вслед за ним и друзья его Кошкин, Литвяков и Копач говорят «я» тем же способом. Силина это злит, и он начинает заикаться по-настоящему под злорадный смешок роты.
– Так, – продолжает Силин, – руки на место поставь, пяточки вместе, носки врозь – в «старики» метишь, а стоишь, как черпак без ручки…
Володин принимает подобие строевой стойки, продолжая, однако, криво улыбаться.
– Где был Козлов? – тихо, спокойно, почти ласково спрашивает Силин.
– А я знаю? – бурчит Володин.
– Где был Козлов? – говорит Силин, словно не слышал ответа подчиненного.
– Не знаю, я за ним не слежу… к собачьей работе не приучен…
– Выходит, я приучен, – почти ласково спрашивает Силин, – так?
Но Володина голыми руками не взять. Он делает вид, что не расслышал вопроса старшины.
– Так где был Козлов?
– Не знаю, только что рядом крутился, а потом пропал… ну я ему, салабону…
– Ты послал его за водкой? – прерывает володинские причитания прапорщик.
– Чуть чё, сразу я, – закрутил Володин, – он, чё ли, сказал?
– Если б он, – говорит Силин, прикрывая Козлова, – ты б уже
