style="font-size:15px;"> Весь обратный путь от дверей квартиры до стоянки они проделали молча.
– Где ты живешь? – спросил Илья, открывая перед Майей дверь «мерседеса».
– Мы живём на Занзибаре, в Калахари и Сахаре, на горе Фернандо-По, где гуляет Гиппо-по по широкой Лимпопо, – она очень старалась говорить бодро и беззаботно.
– Садись в машину, – тихо проговорил он.
– Черемушки.
Майя села, он закрыл за ней дверь.
По дороге в Черемушки они снова молчали. Каждый думал о своем. Или об одном и том же. Но разговаривать друг с другом было не о чем. Он следил за девушкой боковым зрением. Она сидела практически неподвижно, обнимая рюкзак, лежавший на коленях. Сама смотрела только вперед – на дорогу через лобовое стекло, и глаза ее казались огромными. Все еще детскими, но при этом чуточку женскими. Майя изо всех сил пыталась сохранить невозмутимость. Но у нее это плохо получалось. И все же она старалась. Маленькая революционерка.
Только уже когда машина подъехала к району, Майя тихо подала голос. Она стала направлять:
– Сейчас надо будет свернуть с дороги направо… обогнуть вот этот дом, там дальше двор… да, вот так… и следующий за ним…
Он четко следовал указаниям и заглушил мотор перед указанным подъездом типовой хрущевки. Повернул голову, чтобы посмотреть на девушку:
– Ты здесь живешь?
– Да. С родителями, – ответила она, пряча от него лицо.
Илья понимал, что надо что-то сейчас сказать, такое… хорошее. Да даже просто извиниться, хотя «прости» в такой ситуации прозвучит глупее некуда. Поэтому они оба опять молчали.
Пока наконец она не взялась за ручку двери, а он не произнес:
– Я не хотел тебя обидеть.
– И не обидел. За все заплачено, – это должно было прозвучать по-взрослому, а получилось звеняще, выдав боль.
Хлопнула дверь «мерседеса». Илья проводил Майю взглядом до подъезда, потом еще посидел, глядя на дом, а потом завел мотор.
Домой он вернулся в полночь, после того как бесцельно ездил по городу почти два часа, пытаясь привести в порядок голову и мысли.
Дома Илью встретила кружка нетронутого остывшего чая для Майи.
И он снова курил.
А через день улетел в Сочи.
– Майя, почему так поздно? – в прихожую вышла мать, вытирая руки полотенцем. Пахло вкусным домашним ужином.
Я сегодня стала женщиной, мама. Я теперь такая же, как ты. Ты это видишь? Замечаешь? Чувствуешь?
А вслух она сказала:
– У меня были занятия – репетиторские.
– Ах, да, я и забыла, – кивнула мать. А потом охнула: – Маечка, что с пальто?!
– Мам, я не пойду больше туда, – Майя стянула с плеч верхнюю одежду и со второй попытки пристроила на вешалку. – Там ребенок… совсем гадкий. Избалованный. Это он мне пальто испортил.
Мать всплеснула руками.
– Конечно, о чем речь,
