двум достопримечательностям нас все же свозили, московско-бакинский друг, который и организовал это путешествие. Одна – храм огнепоклонников, построенный индусами, но давно переделанный, тут выставлена запись: «число поклоняющихся в храме в разные периоды его истории – 1848 г. 5 чел. Журнал «Русский инвалид», 1856 г. 3 чел. А. Писемский, 1860 3 чел. Географическо-статистический словарь, 1862 1 чел. Д. Менделеев». Надо ли объяснять, какая земля породила периодическую таблицу! Другая достопримечательность – это та же горящая земля без всякого храма. Горит так называемый попутный газ, который образует слой между поверхностью земли и нефтью. Посмотрели мы на пламя, рвущееся из канавы, и подумали: если уж показывать, то хоть территорию как-то окультурить, кафешку открыть, сувениры продавать. Ну что-нибудь сделать. С этим в Азербайджане проблема. Как, впрочем, и в России. Все, что дальше центра Баку – пустыри, помойка, свалка, запустение. Пейзаж, правда, другой: повсюду на преимущественно голой и сухой земле – нефтяные вышки.
«Нефть принадлежит одному человеку», – говорит водитель. Он очень гордится и этим человеком, и тем, что Азербайджан сочится нефтью. Нефть – дар Божий. Я возражаю: «Скорее, проклятье. Нефтяные страны – третий мир, где шейхи сорят миллиардами, а население бедствует. Если б доходы от вашей нефти разделить на всех жителей, хорошо б они жили?» – Все были бы миллионерами, – отвечает водитель. Он сетует на то что без взятки невозможно ни одно простейшее движение, на то, что у каждого можно отнять его бизнес, если он приглянется «одному человеку», дачный участок, как отняли у него самого, поскольку на его участок положил глаз кто-то «близкий к». Потому по возможности, как и в России, стараются перевести деньги в швейцарские банки и бизнес тоже куда-нибудь подальше. Только здесь все резче, виднее – пространство маленькое. Сетования сочетаются с чувством привелегированности: быть азербайджанцем, жить в стране Гейдара Алиевича, стране с великим прошлым и великим будущим. Великое будущее обеспечивается нефтью, повсюду стройки, и это единственное, что бакинцам дружно не нравится: город не узнать, сносят старинные дома, строят новодел. Когда я прилетела, над городом стоял густой смог: то ли пыль от строек, то ли туман, никто так и не понял. Обычно здесь воздух прозрачен, поскольку Баку в переводе означает «город ветров», и ветры дуют то с моря, то с гор, из-за чего температура воздуха меняется сто раз на дню. Климат тяжелый – город стоит на море, и сырость пронизывает до костей. Плюс нефтяное «амбрэ» и загазованность от пробок, тем более что пару раз в день движение перекрывают для проезда кортежа «одного человека» и его гостей.
У стен Баку два цвета: темный – подсолнечной халвы и такой же грубой фактуры, и светлый – тахинной халвы, гладкой, режущейся как масло, такими же кажутся и камни новых построек (строят, как водится, турки), обточены и ладно пригнаны, а старые – будто булыжники налеплены друг на друга, подмазанные цементом, залатанные чем попало. Темные – древние, светлые
