подняться. Стонет и охает. Глазами ищет кепку, которая слетела при падении.
Их будут складывать, словно трупы, в кучи у автозаков. Они будут молчать и смотреть лишь на небо. Они будут улыбаться. Солнце будет беспощадно жечь чёрную униформу. Он возьмёт её на руки. У неё в груди будет дикая боль. Она будет хрипеть и смотреть на него. Он понесёт её к остальным. Он посмотрит на неё и тихо, мягко, тепло спросит: «Что же ты? Что вы все? Что вам всем не так? Вот что тебе нужно?»
Она ответит, превозмогая кашель и боль: «Нарисуй мне, пожалуйста… барашка… нарисуй!»
Рассказ без конца
Если в начале истории рождается ребёнок,
Разгоняемся. Спешим.
Машина бьёт колесом по луже, капли пробивают джинсы насквозь. Холодно так, что сводит пальцы. Солнца не было вот уже несколько дней, появится ли? Небо чернеет. Сквозь порванные каплями джинсы по ногам бьет ледяной ветер. В карманах пальцы перебирают мелочь, пытаясь согреться. Девушка слева жалуется телефону на жизнь. Смотрит на небо и уходит прочь. Горит светофор, сигналят машины, что делаешь здесь ты? Рука находит сигареты, вспыхивает огонь зажигалки, холод и дым студят тело изнутри. Переминаешься с ноги на ногу. Не помогает. Парень с аккуратной бородкой и шальными глазами идет на тебя. Настойчиво и уверенно, не оглядываясь. Обойдешь слева?
– Прости, не поможешь? Пятака не найдется?
Длинные волосы очень аккуратно зачесаны назад. Слишком. Глаза бегают по твоему лицу. Ты что, боишься? Рука скользит из кармана. Сыплешь мелочь ему на ладонь. Около сотни. Пятаки и десятки. Он искренне удивлен.
– Спа-сибо…
Ветер дал пощечину. Еще одну. Еще. Но ты не чувствуешь. Смотришь прямо ему в глаза. Губы расплываются в дурацкой улыбке.
– Я верну! Ты из этого района? Слышишь, обязательно верну. Если ты отсюда, из этого района, обязательно увижу тебя и верну! Ещё увидимся, слышишь? Увидимся!
Он говорит на ходу. Отворачивайся. Не смотри. Вы увидитесь. Где? Когда? Он знает. Теперь, это знаешь и ты.
в конце он обязательно умрет.
Рукавица
На остановке толпилось много народу. Сильный, ещё ночной мороз заставлял людей шевелиться, двигаться, ёжиться то и дело. Под ногами трещали песчинки снега, было темно, один тусклый фонарь не справлялся с таким количеством ожидающих пассажиров.
– Нет, ну, правда, зачем тебе?
– Вот просто хочу знать и всё.
– Глупое желание.
– Ну и пусть глупое, уж сделай одолжение. В конце концов, сам предложил… Говорить. Поговорить. Так что вот, говори, рассказывай!
– Ладно. Я маленький был тогда, класс пятый или шестой. Где-то, в общем, мне было лет десять. Зимой. Сильный мороз, и мне в школу. Я всегда приходил в школу чуть ли не самый первый. Выходил из дома очень рано, не знаю, боялся опоздать. Нет, наверное, не любил
