опасности так сильно, как другие мужчины жаждут еды, секса или денег.
По дороге к Навагаю Черчилль получил наглядный урок правил боя, которые преобладали в этом конфликте. На его глазах группа сикхов (индийских солдат, служивших в британской армии) бросила раненого пуштунского повстанца в походную печь для сжигания мусора, где он сгорел заживо. «Несомненно, мы – чрезвычайно жестокие люди. Я чувствовал себя стервятником. Единственным оправданием служило то, что я и сам мог превратиться в падаль». Он хорошо знал, что «на индийской границе делом чести было не оставлять раненых врагу. Тех, кто попадал в бою в руки пуштунов, всегда ждали чудовищные мучения и медленная смерть». Убивай, чтобы не убили тебя. Ему пришлось принять эту моральную установку в качестве платы за приключение, к которому он так стремился.
О том, что произошло в перестрелке 16 сентября, которая стала для молодого человека первым боем и огневым крещением, можно судить по четырем фразам Черчилля:
«Из-за скал раздалась беспорядочная пальба; крики, возгласы и пронзительный вопль. Одного человека ранили в грудь, и он истекал кровью, другой лежал на спине, корчась в судорогах. Прямо за моей спиной вертелся один из британских офицеров: его лицо превратилось в кровавую массу, а одного глаза не было. Да, это и впрямь было приключение».
Во время Второй мировой войны красноречие Черчилля сопровождало Британию и ее союзников в жизни и смерти, а позднее мастерское владение языком принесло ему Нобелевскую премию по литературе. Поэтому неудивительно, что этот отрывок демонстрирует блестящий, ритмичный и точный стиль изложения, лишенный фальшивой сентиментальности, сдержанный, но точный в деталях. Читателя потрясает не столько картина боя с криками, кровью, судорогами агонии и тяжелым увечьем, сколько последняя фраза: «Да, это и впрямь было приключение». Насилие, боль и общее смятение существуют в рассказе для того, чтобы удовлетворить стремление автора испытать чувство опасности.
Этого ему досталось сполна.
Получив официальное прикомандирование к Малакандскому полевому корпусу 15 сентября, на следующий же день Черчилль в составе трех бригад соединения отправился в переход на позицию, расположенную на выезде из враждебного приграничного селения Марханай. В лучших традициях английской кавалерии он поскакал на звук выстрелов, поведя за собой авангард отряда, состоявший из 35-го полка, в котором служили сикхи. Когда огонь стал слишком плотным, он привязал своего коня в укрытии и, спешившись, продолжал идти вперед. Таким образом он, яростно отстреливаясь, оказался в самой гуще врагов, предоставив им возможность отрезать себя от своих.
Когда поступил приказ отходить, Черчилль не спешил его выполнять. «Я оставался до последнего». Неподалеку от него двоих британских офицеров сразил огонь пуштунов. Один из повстанцев подполз к телу погибшего офицера, чтобы обезглавить его при помощи ножа. Черчилль выстрелил в него. «Он упал,
