сомнительно».)
Малакандский опыт обогатил молодого лейтенанта духовно, физически и интеллектуально. Черчилль смог воочию убедиться в разрушительной мощи нового поколения стрелкового оружия, особенно самозарядных винтовок. Пуштуны, вооруженные старыми однозарядными ружьями, не имели шансов в этом противостоянии. Отличаясь свирепостью и имея многократное численное превосходство, они не могли захватывать английские лагеря. Количество защитников было относительно небольшим, но их сила многократно возрастала за счет частоты огня, ведущегося из тщательно подготовленных укрытий.
Свидетельством тому были горы тел убитых пуштунов, громоздившиеся в человеческий рост на подступах ко многим английским форпостам. Черчилль понимал, что самозарядная винтовка, как и пулемет, составляют огромное преимущество обороняющихся перед атакующими. Когда разразилась Первая мировая война, патовая ситуация, сложившаяся в противостоянии на Западном фронте, приводила в замешательство многих военных теоретиков. Однако к тому времени Уинстон Черчилль уже понимал, что военные технологии позволяют практически неограниченное время успешно оборонять укрепленные позиции, создавая проблемы наступающим. Он хорошо усвоил уроки Малаканда, заключавшиеся в необходимости избегать кровопролитных и бессмысленных атак на противника, обладающего современными оборонительными вооружениями. Это понимание легло в основу его будущего стратегического мышления, способствовавшего дарданелльской неудаче в 1915 году. Этим пониманием объясняется и его приверженность к использованию новейших военных технологий, и стремление развивать танкостроение и военную авиацию.
В течение всего нескольких часов ожесточенной схватки чувства Уинстона Черчилля прошли путь от геройства к состраданию и обратно к геройству – возможности рискнуть всем ради всеобщего восхищения. Однако это было только начало.
Через час бой начал стихать, шквальный огонь и град камней постепенно перешли в эпизодический обмен выстрелами. Вечером в лагере, описывая в письме к матери события 16 сентября, Черчилль вернулся на более раннюю ступень своей моральной эволюции. Он хотел славы. «Я проскакал на своем сером коне вдоль линии огня, а все остальные отсиживались в укрытии. Возможно, это глупо, – признавал он. – Но я играю по-крупному, а перед этой публикой не бывает чего-то излишне смелого или благородного».
Менее чем через две недели после боя у Марханая он снова оказался в деле. На этот раз – в районе Агры, в составе 31-го Пенджабского полка. В течение пяти часов он находился под непрерывным обстрелом, но этот факт не подействовал на него так же сильно, как печальное известие о том, что доблестный британский полк – Королевский Западно-Кентский – дрогнул и побежал с поля боя. Оставив к тому же одного из своих раненых офицеров на растерзание врагу.
Вернувшись в лагерь, Черчилль не выдержал и разрыдался –
