просто не носит сменную обувь.
– Какую еще сменную обувь?
– Понимаете, он ходит в школу в валенках…
– Не босиком же ему ходить?
– Нет, не босиком, но от валенок на линолеуме остаются черные полосы.
– А я тут при чем?
– Повлияйте на ребенка, чтобы носил сменную обувь.
– Какую еще сменную обувь? Где он возьмет сменную обувь?
– У него нет сменной обуви? – не поверила Наталья Ивановна.
– А вы ему купили ее? – донесся из трубки полный неприкрытого ехидства голос папаши.
– Я-то тут при чем?
– Вот и я не при чем! У вас еще что-то есть ко мне? А то мне пора совещание проводить. Работа не ждет.
– Нет.
– Ну, спасибо, что позвонили. Если что, то всегда можете мною располагать. Навозу там или еще чего. Звоните, не стесняйтесь, – положил трубку.
– Я же вам говорил, – прервал я повисшую в учительской тишину.
– Дикость какая-то! У детей директора не самого бедного в районе совхоза нет обуви сменной! Кому скажи – не поверят.
– Так я пойду?
– Иди. Ходи в валенках. Я директору и завучу сама скажу, что разрешила.
Зато Настя щеголяла в школе невиданными нарядами и блестела бижутерией как новогодняя елка в Кремле.
После того, как я, будучи еще довольно наивным юношей, великодушно обучил матушку Наташу доить коров, она заявила:
– Четыре коровы это многовато для нашей скромной семьи. Витя, милАй, надо что-то делать!
– А что делать, милая? – недоуменно почесал блестящую от пота лысину папа Витя. – Что тут сделаешь?
– Витя, я подумаю и все тебе скажу, что делать, – внушительно заявила Наташа.
– Надо уменьшать! – как отрезала она на следующее утро.
– Что уменьшать?
– Коров поголовье уменьшать. Что тут непонятного? Ты как тот есаул, который бросил в коня.
Следствием этого судьбоносного для поголовья нашего скота решения была сдача одной коровы и одной тёлки в райцентр на мясокомбинат, где они были по бартеру обменены на полукопченую колбасу. Колбаса по отлаженной схеме была передана родителям в Смальцо на реализацию. Тогда там строили крупнейший в области католический костёл. Возле костёла хитрая Зельма Карловна продала колбасу с немалой выгодой для своего семейного бюджета. Наш же семейный бюджет при Наташе стал совершенно не транспарентным.
Заодно предприимчивая Наташа не забывала творогом, сыром и маслом моего производства торговать. Нам оставалась с молока лишь сыворотка. И то в лучшем случае, если хозяйственная «благодетельница» её свиньям не скармливала.
– От свиней больше толку, чем от вас, – приговаривала она. – Свиней хоть на мясо можно сдать, а вы только жрете и гадите.
Свинина в те годы нарасхват шла, об африканской чуме свиней еще никто и слыхом не слыхивал. Несытое было в городах и весях российских
