рядом с размашистой подписью Лепота маленький крестик.
После этого он решительно подхватил Лепота под руку и потащил его к автобусу. Роман Лепот, уставший от автографов, радостно позволял себя тащить. При этом он раскланивался, прижимал ладонь к груди и всячески показывал поклонницам, что вот – меня утаскивают насильно, а так я весь ваш.
– Романчик! Я люблю тебя! Ты сделал мою жизнь, Ромашечка! – крикнула какая-то девушка.
Лепот посмотрел на неё с некоторой тревогой, но девушка была с мамой, крепко держащей её за руку. Успокоившись, писатель благосклонно помахал девушке рукой.
– Тебя называют «Романчик» и «Ромашечка»? – удивился папа Гаврилов.
– Это всё с телешоу пошло, – объяснил Лепот недовольно. – Ты не смотришь телевизор? Там ведущая всё время висла на мне, как споткнувшаяся Снегурочка на ёлке, и называла меня «Романчик» и «Ромашечка»… С одной стороны, очень рейтинговое шоу, вся страна смотрела. А с другой – меня теперь даже продавщицы в магазинах называют «Ромашечка». А тебя читатели как называют?
– В основном по имени-отчеству. Или «дядя Коля», – признался папа Гаврилов.
– Дядя Коля… серьёзно? Бррр, ужас какой! – Лепот вздрогнул. Видимо, он представил, что было бы, если бы огромная дама с вытатуированными крылышками, на спине которой он недавно расписался, назвала его «дядя Рома» или «дядя Ромашечка».
Они пробились к автобусу. Открыв багажник, папа Гаврилов поставил туда тяжёлый чемодан Лепота, украшенный наклейками многих международных аэропортов. Пока он возился с чемоданом, Лепот стоял рядом и тревожно озирался по сторонам.
– Поехали… поехали отсюда быстро… У меня какое-то скверное предчувствие! Эх, машина у тебя заметная, это плохо… И узнали меня в аэропорту – тоже скверно! – сказал он вполголоса.
Папа удивлённо оглянулся на Лепота. Роман Лепот был так же прекрасен, как и на плакатах в книжных магазинах. Плакаты ничуть не обманывали – напротив, даже приуменьшали его мужественную красоту. Так же твёрд был его подбородок, так же брутальна всегда трёхдневная щетина, так же мило лежала на лбу озорная чёлочка, но при всём при том лицо Лепота выражало тревогу. Он вжимал голову в плечи и даже ухитрился нацепить тёмные очки.
Вокруг машины шмыгали какие-то дамочки и фотографировали их автобус в разных ракурсах, стараясь, чтобы и Лепот попал в кадр. Писатель поворачивался к ним спиной и закрывал лицо сгибом руки. Папа предположил, что это из-за старого автобуса. Когда он предлагал встретить Романа Лепота, тот, видно, считал, что его встретят на «Мерседесе». И уж конечно, не рассчитывал на ржавый праворульный автобус, полный детей.
Чемодан гостя оказался слишком велик для крошечного багажника «японца». Папа отодвигал вперёд спинки сидений заднего ряда, стараясь, чтобы он поместился. Лепот наблюдал за его действиями с глубокой тоской.
– Лучше б я на такси поехал! – шептал он.
Наконец чемодан сдался, и папа показал Лепоту свободное кресло во втором ряду у окна. Прежде
