ложилась вся тяжесть задачи. Надо было их немного подтолкнуть, и они активно брались за работу, например, помогали жителям деревень решать, где лучше разместить насосы. Жители собирали подручный материал, необходимый для бурения и устройства колонок, они же принимали решения относительно распределения воды. Надо ли женщинам стоять в очереди самим, или достаточно просто ставить у колонки бидоны? Можно ли поить из колонки домашний скот? Кто будет чистить скважину, если она засорится? Все это следовало продумать заранее.
После того, как команда бурильщиков вырывала скважину и устанавливала колонку, мы приезжали и проводили беседы о гигиене: рассказывали про микробы, про то, почему люди болеют, и почему чистая вода так важна для здоровья. По сути, моя работа состояла в том, чтобы сидеть под деревом и учить людей мыть руки. Не так захватывающе, как я себе представляла, но мне все равно нравилось.
Суданцы отличались веселым нравом и практичностью: за двадцать лет войны они привыкли выживать и подходили к этому по-деловому. Если им предлагали помощь, они использовали ее по максимуму, так что работа приносила мне огромное удовлетворение.
К моменту моего приезда скважины в ближайших к Йиролю поселках уже пробурили. Добираться до каждого приходилось где-то часа два. Экспаты редко раскатывали по Судану на внедорожниках, но у моих суданских подчиненных не было прав, и получить их в Йироле они не могли, так что в роли водителя выступала я.
Сотрудники из местных на своем наречии, динка, объясняли жителям деревень, как правильно использовать воду, а я сидела поодаль и наблюдала за ходом беседы. При обсуждениях от нас требовалось подталкивать жителей к правильному решению, а не подсказывать его самим. Они должны были чувствовать себя хозяевами ситуации. Конечно, мы все равно знали, какие решения наилучшие, и чем именно мы можем помочь. Команде Красного Креста приходилось балансировать на тонкой грани между обучением и поучением; мы задавали наводящие вопросы и направляли дискуссию в нужное русло. Моя задача заключалась в том, чтобы не допускать явного командования, и это было очень нелегко. Сотрудники-суданцы с большим трудом делали вид, будто не знают ответов на вопросы, которые им задают.
Больше всего я любила моменты, когда мы приезжали в деревню и усаживались где-нибудь под деревом, дожидаясь, пока люди соберутся для беседы. Мы раскладывали на земле большое покрывало и заваривали гостям чай с сахаром. Сахар в Южном Судане ценился почти как золото, и угощение мотивировало деревенских присоединяться к нам, но на то, чтобы они все собрались, требовалось приличное время. В сезон посадок мы ждали порой часа по два с половиной.
Первыми приходили местные старухи, обвязанные куском ткани и с яркими бусами на шеях. Мы болтали с ними, дожидаясь, пока соберутся остальные. Они всегда набрасывались на меня с вопросами, и отнюдь не о воде. Я была крупная, высокая, и ходила исключительно в брюках. Я пользовалась авторитетом,
