смерти в родах, делая меня выгодным приобретением.
Один из членов команды, парень по имени Камал, мастерски торговался, набивая мне цену за выкуп. Конечно, он шутил, но проделывал это с непроницаемым лицом, поэтому, по завершению переговоров, мне приходилось выкручиваться всеми доступными способами.
– Я не умею носить бидон на голове, – объясняла я женщинам.
– Не будь такой глупой! Ты же отвечаешь за воду! – тут же возражали они. – Сделаешь колонку прямо у себя во дворе.
– Но я не знаю, как толочь маис!
– Возьмешь вторую жену, она будет толочь.
Единственным весомым доводом оказывалось, в конце концов, то, что мой отец живет слишком далеко отсюда. Набрать для выкупа 400 коров еще можно, но как переправить их в Австралию? К концу моего пребывания в Судане в наше общежитие Красного Креста пришел мужчина из местных с новым предложением. Он сказал, что придумал, как решить проблему. Он продаст коров, а деньги переведет моему отцу через Вестерн Юнион.
Даже признав во мне женщину, местные не совсем понимали, что за жизнь я веду. Я не вписывалась в их представления, и у них не было ни телевидения, ни кино, чтобы познакомиться с культурой других стран. Они жили в глинобитных хижинах и выращивали скот; в первую очередь они беспокоились за безопасность своей семьи, потом за коров, а потом за то, где добыть еду на следующий день.
Однажды я познакомилась с двумя девушками, которым не было еще и двадцати, но уже с детьми: они хотели узнать, сколько я училась в школе. «Шестнадцать лет», – ответила я. Получить образование в Южном Судане означало в девять лет закончить четвертый класс – за годы войны образовательная система пришла в полный упадок. Те, кто проучился лет шесть или семь, считались чуть ли не профессорами, так что срок в шестнадцать лет показался этим девчушкам просто смешным. Да это же почти столько, сколько они прожили на свете! Чему такому нас учили, что для этого требовалось шестнадцать лет?
Как и все остальные, они спросили, замужем ли я.
– Нет.
– А ты хочешь детей?
– Думаю, да, хочу.
– А сколько?
– Наверное, двух.
– Только двух? – поразились они.
– Детей дорого содержать, – рассмеялась я в ответ.
– Но ты же белая, значит, богатая, – возразили мои собеседницы.
– У себя в стране не богатая, нет. Еда у нас дорого стоит, – попыталась я объяснить, но они все равно не понимали.
– Я не выращиваю еду, у меня нет огорода. Приходится покупать на рынке, а там дорого.
– А как же еда, которая падает с неба?
Эти девочки росли во время гражданской войны, когда периодически над деревнями пролетали самолеты гуманитарных организаций и сбрасывали вниз мешки с маисом. Они считали, что так происходит повсюду.
Поселившись в общежитии Красного
