style="font-size:15px;"> Да, вот туда было бы недурственно вернуться… Он точно знал, что там его примут, но при этом еще хотел убедиться в том, что не бывает неизменных вещей. Вряд ли там по-прежнему остались розовые пуфики.
Когда пришла Дани, Ксеон лежал, подкатив глаза, и дышал хрипло-хрипло, как будто на последней стадии грудной болезни. Он почувствовал движение воздуха, девушка метнулась к нему, схватила за руки, которые он долго прижимал к камням, чтобы сделать холодными.
– Ваше высочество, – растерянно пролепетала Дани, – ваше… Ксеон! Нет, пожалуйста, не надо.
Он приоткрыл глаза и печально улыбнулся.
– Я умираю, милая. Он выпил меня окончательно…
– Надо отправить послание вашему батюшке, – всхлипнула Дани, и ее бледное личико вдруг осветилось совершенно неземным, прямо-таки жертвенным светом.
– Его… вполне устроит… если я умру… не надо.
Из-под опущенных ресниц Ксеон увидел, как Дани стоит над ним на коленях, судорожно сжимая и разжимая кулачки. Из-под намотанной цветастой косынки выбился непослушный локон, темно-каштановый, волнистый.
Он протянул руку, легко прикоснулся пальцами к этому локону. На коже осталось ощущение хрупких крыльев бабочки.
– Дани, – выдохнул хрипло.
А потом закрыл глаза и обмяк.
Тишина.
«Ну, давай же, давай, не подведи меня, девочка. Столько старался ведь».
Едва ощутимое дыхание на щеке.
– Ксеон, – позвала она.
Прикосновение худых пальчиков. Погладила по щеке.
– Ксеон! – всхлип.
Он захрипел, давая понять, что еще жив. Схватился за ошейник в попытке оттянуть от шеи. Руки обожгло, прострелило болью до позвоночника.
– Помоги… не могу… больше…
– Да, да… только, пожалуйста, дыши. Не умирай. Не умирай!
Ксеон ощутил неуверенные прикосновения трясущихся пальцев к пряжке. Кажется, Дани охнула.
– Не умирай, – шепнула в лицо, щекоча теплым дыханием, – я тебя люблю.
А потом, дернув, разомкнула застежку.
Скованный Дар рванулся сразу во все стороны, распахивая крылья.
Один миг – и Ксеон уже несся, разрывая слои пространства, в то убежище, куда и планировал отправиться. Ведь из Ависии нет выдачи. Нет!
Глаза он не счел нужным открывать.
Зачем смотреть на то, что осталось от милой белочки?
Глава 3. Верховный инквизитор Рехши
В закрытой ведомственной карете было темно, как в могиле, и так же душно. Сидя в углу кожаного дивана, Аламар откинулся на мягкую спинку, вытянул вперед ноги. Можно было подремать полчаса, пока карета выписывала сложные пируэты, с трудом протискиваясь сквозь узкие улочки старого города. Но, понятное дело, не спалось.
Он слепо таращился в глухую темень. Там, где запахнутые шторы плохо прилегали к дверце,
