Я была похожа на дух, почти призрак, в моей ночной рубашке, которая невидимо трепетала на ветру. Себастьян МакЛэйн любезно протягивал мне руку.
– Хочешь потанцевать со мной, Мелисанда Бруно?
Он неподвижно стоял на ногах у моей кровати. Никакого инвалидного кресла. Его лицо было бледным, почти таким же, как сон. Он преодолел разделяющую нас дистанцию с быстротой кометы и одарил меня обворожительной улыбкой человека, который не сомневается в счастье другого, потому что оно является отражением его собственного счастья.
– Синьор, МакЛэйн… Вы можете ходить… – мой голос был наивным, как у ребенка.
Он улыбнулся мне в ответ своими грустными темными глазами.
– По крайней мере, во сне, да. Ты даже во сне не хочешь называть меня Себастьяном, Мелисанда?
Я была смущена и боялась отказаться от формальностей даже в такой фантастический и нереальный момент.
– Согласна… Себастьян.
Его руки крепко и игриво обхватили мою талию.
– Ты умеешь танцевать, Мелисанда?
– Нет.
– Тогда позволь мне вести тебя. Думаешь, у тебя получится? – подозрительно посмотрел он на меня.
– Думаю, что нет, – искренне ответила я.
Он кивнул, нисколько не смутившись моей искренности.
– Даже во сне?
– Я никогда не вижу снов, – недоверчиво сказала я.
И, тем не менее, я это делала. Это было неоспоримым фактом. Потому что это не могло быть реальностью: я в ночной рубашке в его объятиях, его нежный взгляд, отсутствие инвалидной коляски.
– Надеюсь, что проснувшись, ты не будешь слишком разочарована, – задумчиво произнес он.
– Почему я должна быть разочарована? – полюбопытствовала я.
– Я стану героем первого сна в твоей жизни. Тебя это не разочарует? – он серьезно и испытующе смотрел на меня.
Потом он отстранился, но я положила ему руки на плечи, жесткие, как когти.
– Нет, останься со мной, пожалуйста!
– Ты хочешь видеть меня в твоем сне?
– Я не хочу никого другого в моем сне, – смело сказала я. Я напомнила себе, что смотрю сон. Во сне я могла говорить все, что мне приходит в голову, не боясь последствий.
Он еще раз улыбнулся мне улыбкой, прекрасной, как никогда. Он кружил меня, ускоряя ритм по мере того, как я выучивала шаги. Этот сон был настолько реалистичный, что пугал меня. Кончики моих пальцев ощущали мягкость его кашемирового свитера, а под ним – твердость его мускулов...
И вдруг я услышала звон маятниковых часов и засмеялась:
– И здесь то же самое!
Звон часов меня не особо порадовал. Он был резкий, тревожный, старый. Себастьян отстранился от меня, нахмурив лоб.
– Я должен идти.
Я вздрогнула, словно в меня вонзилась пуля.
– Именно должен?
–
