в виде собственности и титула, признанного королем.
– То есть политическая карьера?
– Именно!
– Вне зависимости от того, какие выгоды принесет путешествие?
Роджерс кивнул.
– Как пожелаете, – обессиленно проговорил Морган. – Мы позаботимся о Вас в Суде.
– Благодарю Вас, – отпустил корсар его руку и быстрым шагом направился в сторону двери. Прежде чем выйти, он на миг остановился. – Любое обещание – это долг выполнить его. Помните об этом, Ваше Превосходительство.
С этим словами он вышел прочь.
***
Энни сидела на кровати, прислонившись спиной к стене, и смотрела в окно. В руках она держала чашку с супом. Волосы, обрамляющие лицо, колыхались от легкого ветерка, который раздувал закат. Они больше не напоминали умирающего осьминога. Скорее пучок пшеницы, качающийся на ветру. Бледное лицо было покрыто легким румянцем. По крайней мере, в тот момент болезнь отступила.
– Как ты себя чувствуешь? – спросил ее Джонни, входя в комнату. Он провел весь день в беспокойстве, за исключением того момента, когда наблюдал за казнью Винна. Присутствие при смерти пирата наполнило его ужасом, который моментально исчез в тревоге за состояние здоровья матери.
– Устала, – ответила она слабым голосом. – Пока тебя не было, Бартоломеу позаботился обо мне. Он был очень любезен. Приготовил мне ужин, погляди, – желая показать ему еду, она попробовала сделать глоток.
– Дай это мне, – сел парень рядом с ней и начал кормить ее. Запах супа заставил его желудок сжаться от голода.
– Ты ел? – поинтересовалась Энни.
– Конечно, – солгал он. Он со вчерашнего вечера ничего не ел. Хуже того: все то, что он съел, осталось лежать в каком-то переулке после того, как он попробовал ром, предложенный португальцем.
Время от времени он промокал уголки ее рта салфеткой. Энни улыбалась, пытаясь проглотить суп. Когда с едой было покончено, Джонни помог ей улечься в кровать.
– Мне не хочется спать, – запротестовала женщина.
– Тебе надо отдохнуть, – посмотрел на нее Джонни взглядом, не терпящим возражений.
Аккуратно положив голову на подушку, она проговорила:
– Как странно, ты не находишь? Всегда я заботилась о тебе.
– Не утруждай себя разговорами.
– Я с самого утра не кашляю, – казалось, Энни не услышала его.
– Ты поправишься, верь мне.
– Дай бог.
Между ними легло короткое молчание, во время которого Джонни испытал сильное чувство вины. Будто он был узником в теле, которое ему не принадлежало, и он был вынужден беспомощно наблюдать за болезнью матери. Он видел ее через разноцветный калейдоскоп, стеклышки которого отражали боль и неуверенность. Он хотел сбежать, как можно дальше, чтобы не видеть ее в таком состоянии.
– Тебе лучше отдохнуть, – сказал он, беря чашку и ковш. – Бартоломеу нуждается во мне. Я могу оставить тебя одну? – со страхом спросил он, боясь, что она попросит
