Что ты здесь делаешь, сопляк? – спросил тот.
Джонни улыбнулся с глупым видом.
И понял, что попал впросак.
***
Он расположился между двумя пиратами. Свечи подрагивали от невидимого движения воздуха, делая очертания комнаты совершенно размытыми.
– У нас появился конспиратор, – усмехнулся Эвери.
– С каких пор ты там прячешься? – спросил Бартоломеу, садясь. Из его тона исчезло отцовское расположение, которое слышалось раньше. Осталось только возмущение.
– Я клянусь тебе, что не хотел, Барт… – пробормотал парень, дрожа всем телом.
Португалец ударил кулаком по столу.
– Твои оправдания меня не интересуют! Я спрашиваю тебя, с каких пор ты там прячешься. Отвечай!
– Достаточно посмотреть на него, чтобы понять, что он слышал все, – вмешался старик. Рот его искривился в усмешке, обнажая десны. – Но я знаю способ заставить его говорить, – сказал он, доставая из-под полога кинжал и размахивая им перед лицом Джонни.
В мгновение ока тот прекратил дышать. Лезвие сверкало по всей длине, холодное и безжалостное. Он подумал о ноже, который взял, чтобы отомстить Алехандро. Но их нельзя было сравнивать. Эвери разрубил бы его на части, как свинью.
– Это перебор, Беннет, – остановил его Бартоломеу, но при этом не сделал ни единого движения, чтобы остановить старика.
– Клин клином вышибают! – воскликнул Эвери, хватая Джонни за руку. Он прижал его к столу и занес нож.
Парень задохнулся от страха. Блеск лезвия пронзил его своим жестоким свечением. Он ощутил, что скоро оно воткнется в его тело. Мысль, что Эвери способен на подобное, напугала его больше, чем само его движение. Потому он не стал думать долго и залился слезами. Сквозь рыдания он рассказал то, что слышал. Когда он закончил, два пирата переглянулись. Потом начали громко смеяться. Джонни был ошеломлен, не понимая, что происходит.
Но потом до него дошло.
– Вы не собирались причинять мне зла, – сказал он, испытывая чувство страшного стыда. – Ты сделал вид, что хочешь убить меня, чтобы заставить говорить.
– Точно, – подтвердил Эвери. Он ослабил хватку и убрал кинжал. – Это старый трюк, который я использую, чтобы добыть сведения.
– Лучшая защита – это нападение, – вмешался португалец.
Оба снова рассмеялись. И Джонни, непонятно почему, присоединился к ним, чувствуя себя частью этого странного соучастия. Тот факт, что над ним насмехались, волновал его мало, а страх уступил место неясному удовлетворению. Смутное ощущение, будто он вернулся домой после долгого путешествия и обнял свою семью.
– Я был вынужден сделать это, – сказал Эвери. – Я должен был преподать тебе хороший урок.
– Но вопрос в другом, – добавил Бартоломеу сухо. Он развязал пучок своих длинных волос и начал играться с прядью. – Теперь, когда ты знаешь правду, что ты намерен предпринять?
Парень изумился.
