потекли быстрее.
– Почему вы ничего мне не сказали?
И снова этот тон, еще более мягкий, чем раньше.
– Мир не самое лучшее место, верь мне. Я видел много мест, и ничто не заставило меня изменить мое мнение. Ты не готов противостоять ему. С тех пор, как я знаю тебя, я вижу в тебе боль и злость, которые готовы взорваться с минуты на минуту. Если ты хочешь выжить, ты должен научиться использовать их.
– Что ты можешь знать о том, что я испытываю? – возразил парень. – У тебя всегда одни оправдания!
– Мне жаль, что ты так думаешь.
– Тогда скажи, что мне делать?
Эвери протянул руку, чтобы потрогать его щеку, но Джонни резко уклонился.
– Для тебя настал момент стать мужчиной. Ты должен… – Эвери нахмурил лоб. Клубок морщин испещрил его коричневую кожу. Он засунул руку в карман и пошарил там.
– Что ты делаешь? – полюбопытствовал Джонни, пытаясь сохранить самообладание.
– Происходит нечто странное, потому ты должен сохранить это, – сказал старик и вложил ему в руки стеклянный глаз.
– Я… – парень остолбенел, увидев свет, исходящий изнутри глаза, неподвижного, как застоявшаяся вода.
– Пообещай мне это! – воскликнул старик. Он попытался согнуть колени в скрипучих суставах, чтобы оказаться лицом к лицу с Джонни. – Если что-то пойдет не так, ты должен будешь сохранить его. Когда эта история закончится, мы вернемся и найдем твою мать. Барт отличный парень. Я уверен, что он позаботится о ней.
Джонни кивнул, сам не понимая, почему. Ему показалось, что его бросили в тело кого-то другого. Его взгляд затерялся в пульсирующем зеленом глазе. Он звал его к себе, притягивая смутными обещанием чего-то, что Джонни был не в состоянии понять.
***
Дождь вскоре прекратился.
Но Роджерс почти не заметил этого. Его внимание было приковано к Тичу: он преодолевал расстояние, отделявшее его от священника, медленными, ритмичными шагами, будто хотел усилить торжественное впечатление от своей походки.
– Вера несет свет, отец, – произнес он, подойдя к святому отцу. – Но есть тьма, которая может ослепить.
– Ради Бога, – промямлил Маккензи. – Сжальтесь.
– Жалость – мое второе имя, – иронично ответил пират. – И я хочу доказать это, сохранив жизнь этому ребенку. Как я упомянул ранее, у нас тоже есть достоинство, – он сделал знак, и карлик освободил пленника, который вернулся в объятия своей матери. – Но за это вы должны сделать мне одолжение.
« Мерзкая собака!» – Роджерс едва сдержался, чтобы не произнести это вслух. Новая волна злости накрыла его. Что его больше всего бесило в Тиче, так это удовольствие, с которым он играл со своими жертвами. О’Хара схватил его под локоть.
– Сохраняй спокойствие, – прошептал он. – Мы пришли сюда не за тем, чтобы он убил нас.
Корсар был согласен. Выйти из укрытия было бы катастрофой. Он бы потерял контроль над ситуацией,
