ее упасть в грязь. Она взмолилась о помощи, но никто даже не пытался ей помочь. – Я не выношу трусов.
Крики прохожих заглушил выстрел.
Пуля попала парню прямо в спину и отбросила его на метр вперед. Он пару раз вскрикнул, хватаясь за воздух, чтобы не упасть. Тич подошел к нему, убирая оружие и посвистывая. Затем пронзил его саблей.
– Вот он, гнев божий! – прогремел голос пирата.
Маккензи зажмурил глаза и склонил голову. Плечи его поднимались и опускались, сопровождаемые рыданием.
– Я умоляю Вас, прекратите! – пробурчал он. Его голос был похож на голос того, у кого набит рот едой. – Я уверен, что Господь сжалится над вами.
Роджерс почувствовал, как по его спине пробежал холодок. Несмотря на то, что он получил образование в стране со здоровыми принципами, он оставил ту жизнь ради жизни морской. Но он не мог подавить свою неприязнь к возмутительному поведению Тича.
– Пришел момент вмешаться, – сказал он, повернувшись к своим.
О’Хара кивнул.
– Что ты собираешься предпринять?
Он указал на три узкие улочки в стороне от той, где они находились. Две из них огибали церковь, а третья шла чуть в стороне.
– Окружим их, – ответил он. – Черная Борода дал нам огромное преимущество, позволив узникам уйти. По крайней мере, они не будут путаться у нас под ногами, – он принялся изучать ситуацию. Почти в самом центре площади солдаты стояли на коленях под надзором флибустьеров. – Что касается солдат, они клялись умереть за родину. Потому это не наша проблема. Разделитесь на три группы и окружите дома. Я останусь здесь.
Его тон был ледяным, возражать ему не было возможности.
Но О’Хара не подчинился.
– Ты подвергаешься большому риску, оставаясь в одиночестве. Лучше, если я останусь с тобой.
Корсар задумчиво взглянул на него.
– Я бы предпочел, чтобы ты отошел на изолированную улицу. Это отличный путь к бегству. Если они вздумают бежать, мы нагоним их без труда.
Новый крик ужаса привлек их внимание. Роджерс увидел, как его команда направилась в трех указанных направлениях. Потом повернулся к площади. Тич вернулся к Маккензи и взял в руки его голову. Почему-то Роджерсу показалось, что он собрался раздавить ее словно виноград. Забавная мысль, на самом деле, но его она наполнила ужасом.
– Что Вы хотите? – уставился священник на пирата расширенными недоверчивыми глазами.
– Хочу поиграть, – ответил тот, и на губах заиграла тень улыбки.
– Не понимаю.
– Позвольте объяснить, – пират убрал руки и принялся спокойно ходить, меряя шагами пространство между священником и группой солдат. – Я говорил серьезно, когда сказал, что поверил тому, что Винн не рассказал Вам ничего.
Маккензи, казалось, успокоился.
– Но я уверен, что Вы все равно можете быть мне полезным, – сказал он. – Вы его исповедовали и отпускали грехи. Поэтому Вы
