и выбирают тебя. Взамен просторного мира, чистого воздуха и собратьев.
Истина: надо всегда предлагать свободу.
Человеку, к примеру, свобода тоже очень нужна + только так можно проверить друзей, любимых.
Я не помню подробностей смерти мотылька, но, как и все самое нехорошее в моем детстве, она связана с тетей.
Это была первая смерть в последующей череде смертей. И они переносились очень болезненно.
Кошка Муся умерла в возрасте 12 лет. От рака.
Тогда (при ее жизни) должного внимания я ей не уделяла. Когда привыкаешь к чему-то – прекращаешь обращать на это особое внимание. Это просто есть. Но, когда это пропадает, ты осознаешь, что что-то потерял. Что еще одним близким созданием меньше, еще один кусок от твоего сердца оторван.
Я плакала с неделю, написала какие-то глупые детские стишочки о том, как любила ее, как трудно было ее терять и подобное. Дата ее смерти останется в моей памяти надолго – 18 января каждого года я вспоминаю о Мусе.
Для меня было непонятно это: живет кто-то, живет и – умирает. Тогда мне начало казаться, что, умри моя бабушка, я буду плакать всю оставшуюся жизнь.
Сейчас, когда я смотрю в прошлое, я понимаю, что именно с этих первых смертей все начало меняться, рушиться. На обломках, руинах прошлого, детского строилось что-то новое. Я вся начала меняться – мой характер, моя душа.
Никто и ничто не способны так укрепить человека, как потерянные дорогие ему люди или питомцы.
***
С дедом все было проще, но ранило тоже.
Незадолго до его смерти – месяца за три – я написала ему стишок и несколько строчек, содержание которых не смогу передать. Помню четко только последнее предложение: «спасибо, что ты живой»
Я передала листик через бабушку – почему-то не могла из рук в руки – и спряталась за дверью, пока она читала ему мои слова.
Дедушка – мой славный дедушка – прикованный на остаток жизни к креслу. Который сидел со мной, ожидая бабушку с работы. Я мечтала, чтобы кто-нибудь когда-нибудь ждал меня, как он ее: стоя (в то время он мог стоять) у окна долго-долго, неподвижно, глядя через прозрачное стекло на дорогу, изучая лица прохожих, готовясь, узнав бабулю, подбежать к двери и открыть ее.
Дедушка – мой славный дедушка – он заплакал над последним предложением.
Я часто подходила к нему, гладила по голове и целовала в макушку. Он не мог говорить, а я говорила только:
– Привет, дедушка, я пришла.
Или:
– Привет, дедушка, я ухожу.
Я приехала из лагеря и пошла к нему в комнату, но я нашла кровать пустой.
Моя тетя говорила мне не плакать. Тогда я до чертиков возненавидела ее. Мой детский шаткий мирок падал, разбиваясь на куски, разрывая меня на части, а она говорила мне не плакать, говорила, что будет рядом.
Истина: самое ужасное, что можно сделать для человека, кого-либо потерявшего, –
