мулатка. – Слишком много лет прошло. А наше солнце так надолго исчезало, что мы привыкли обитать во тьме. Но ты… ты был так близок к нему.
Черные пальцы убрали непокорный локон с его лба. Нед тут же отстранился. Их прикосновение было неприятным, будто кучка липких насекомых пробежала по коже.
– Ты все еще очень красив, а я вот лишилась глаз, когда пыталась ей возразить… – мулатка сняла что-то с лица. Повязку или солнцезащитные очки? Нед глянул и отшатнулся. Глаз в глазницах действительно не было. Что за чертовщина! Он вскочил из-за стойки и стрелой метнулся к выходу. Он слышал, что людям от наркотиков становится плохо, и они даже могут видеть жуткие вещи, но он-то не наркоман. Он сумасшедший? Почему ему слышится хор небесных сфер? Почему видятся две бледные крылатые фигуры, которые не смеют к нему подойти, хоть он и чувствует их желание близости? Один из них пришел с мечом, другой с лилией. Хотя слово «пришли» использовать не правильно, ведь они не ступают по асфальту, они парят, удерживаясь над землей при помощи крыльев. Под давно лопнувшим фонарем они светятся сами по себе.
Они красивы, но от них исходит угроза. Нед старался делать вид, что он их не замечает. Пусть они иллюзия, пусть они не материальны, но небесный холод, которым разит от них, порою хуже хлыста.
Часы стоят! Он это ощущал, хотя не знал, о каких часах идет речь. Мрачная вселенная давно поглотила эти часы.
– Эра дочери зари, – донеслись до него слова того, что с мечом. Говорили не на английском, на каком-то древнем и жутком языке, который он понимал. Даже больше. Кажется, именно этот язык и был его родным. Не иврит, даже не древнеегипетский. Наречие еще древнее земли. В голове у него помутнело. Звуки ударяли в мозг. Он хотел ответить что-то, но не мог раскрыть рта. Да эти двое его бы и не услышали. Они были слишком увлечены друг другом. Их вид был необычен, не считая крыльев. Длинные одежды, будто сотканы из эфира, уши чуть заострены и похожи на редкостные морские раковины, от волос исходит сияние: при чем и от светлых, и от темных. Тот, что с мечом был златоволосым, а второй, более красивый, был брюнетом. От первого исходила огненная ярость, от второго ледяное спокойствие. Но они были вместе. Будто вечная пара. Блондин сходил с ума от ярости и царапал мечом асфальт.
– Ее эра пришла. Не этого ли ты хотел? – шипел он сквозь зубы. И, кажется, от его дыхания действительно исходил огненный дым.
Брюнет с лилией ничего не отвечал. Он смотрел на своего партнера так равнодушно, будто уже привык к его кипящей ярости и гневным словам.
– Ты ведь хочешь уйти к ней и даже ей служить!
– Ее темная половина взаперти, – тихо, но веско заметил темноволосый юноша, чуть поглаживая лилию кончиками пальцев.
– Но твои волосы от этого не посветлели, а рана не зажила.
– И что с того? Если бог уснул навсегда, то, кроме как к Алаис, нам не к кому податься.
– Но она уже выбрала другого, – на этот раз крылатый блондин действительно полыхнул огнем. Струйка оранжевого
