в простой белой рубахе и, разумеется, без оружия. Дальше за ним разместился Торгрейв, а по левую руку от Арнбьорна – Стейнольв и Хравн.
– Вижу, не так уж плохи ваши дела, как ты говорил мне утром! – Хёскульд с усмешкой прихлёбывая пиво, кивнул на блюдо с мясом, которое обносили уже по четвёртому кругу.
– Сегодня повезло, а завтра может быть по другому, – тоже расплываясь в улыбке и погружая усы в пену, переливающуюся через край кубка, отвечал Арнбьорн. – Охотники затравили кабана и двух оленей. А зерна в амбарах нет совсем. И вяленой рыбы тоже.
– Да ладно, – наклонившись к Арнбьорну и хлопнув его по плечу, сказал Хёскульд, – мы не в обиде. Мы зашли на ваш хутор, потому что он ближе всего к входу в фиорд. Ничего, поплывём дальше, может в другом месте люди окажутся сговорчивей.
Арнбьорн отрицательно покачал головой.
– Нет. Урожай повсюду был плох.
Остальные бонды согласно закивали.
– Да, так и есть. Так и есть.
– Ну что же, – Хёскульд одним глотком осушил кубок и подставил его поспешно подошедшему рабу, – выпьем за то, чтобы будущий урожай в ваших краях был лучше предыдущего!
– Выпьем! – Арнбьорн поднял свой кубок.
– Выпьем! – подняли кубки Торгрейв, Стенольв и Хравн.
Сидевшие вокруг костра гости и домочадцы тоже стали поднимать кубки. Рабы засуетились, забегали туда-сюда, подливая пиво.
По другую сторону костра, прямо напротив Хёскульда сидел другой гость Арнбьорна, Хродвальд сын Бьорна из Ярнбераланда. Этот Хродвальд был важным человеком, дружинником самого конунга. Он прибыл с поручением к Стейни-ярлу и провёл некоторое время в его усадьбе. А потом Стейни-ярл собрал людей и уплыл в Уппсалу, а Хродвальд перебрался в дом Арнбьорна и застрял там на целых два месяца. Дел у него никаких на хуторе не было, только будто бы он ожидал каких-то важных вестей, а пока ел, пил в своё удовольствие да с важным видом прохаживался по хутору, иногда останавливаясь и глядя на фиорд, словно высматривая плывущий вдалеке корабль. Одевался Хродвальд всегда богато. Вот и сейчас он сидел в красивой красной рубахе, расшитой по краю бисером и золотой вышивкой, а на шее у него тяжело поблёскивала золотая цепь изящной работы с подвешенной к ней золотой же пластиной с выбитыми рунами.
– Я так понял, – заговорил Хродвальд, сквозь прыгающие языки пламени глядя прямо на Хёскульда, – вы викинги и отправляетесь в дальний поход.
Хёскульд повернулся на голос. Внезапно сильно разгоревшееся пламя помешало ему хорошо рассмотреть собеседника, но он успел заметить, что тот не старше его, высок, широкоплеч и красив лицом, будто герой древней саги.
– Я бы ответил тебе, добрый человек, – сказал Хёскульд сдержанно, – но не знаю с кем говорю, ибо имени своего ты не назвал.
– О, – Хродвальд усмехнулся, – я думал, что имя моё в этих местах достаточно известно, чтобы его лишний раз повторять. Но, поскольку ты человек нездешний, то для тебя
