часами ходить по плато, меся ногами вязкую высокодисперсную пыль, и ничего особенного не произойдёт, разве что провалишься в неё, как в болото, на месте засыпанных за прошедшие века древних разломов. Но иногда малейшее прикосновение к метастабильной пыли мгновенно превращало её в пенобетон. Существовало несколько теорий, зачем маракуанцы залили в своё время планету коркой самовосстанавливающегося пеносиликата, но в данный момент ни одна из них меня не интересовала. Пеносиликат не годился в качестве фундамента для туристического комплекса – следовало искать выходы к поверхности естественных горных пород. Но только поздним вечером в трёх километрах на северо-восток от Пирамиды я обнаружил выход к поверхности базальтовой плиты. Вершина плиты залегала на глубине от десяти до двадцати метров и занимала площадь около двух тысяч квадратных метров. Вполне достаточная площадка для строительства туристического комплекса.
Полдела было сделано. Завтра предстояло провести на местности геодезическую разметку, но это уже детали.
Отключив аппаратуру, я блаженно потянулся и заказал секретарю кофе. Давно напряжённо не работал и устал изрядно. Будь это на Земле, зашёл бы в бар, выпил рюмку-другую, расслабился, отдохнул… Здесь же навязываться в гости к кому-нибудь не хотелось, а в одиночку я пить не умел.
Попивая кофе, я подошёл к окну. Солнце уже село, и над горизонтом белела узенькая полоска блеклой угасающей зари. Соврал я вчера Ютте – никакой красоты на Мараукане не наблюдалось. А дух у меня захватывало от жути высотобоязни и её преодоления. Преодоление своих недостатков всегда порождает возвышенные чувства.
Вполне возможно, что и сегодня вечером Ютта сидела на краю платформы, зачаровано созерцая круговращение светотеней на плато, создающее иллюзию жизни. Но когда тьма опустилась на планету, Ютта ушла.
Внезапно я поймал себя на мысли, что с гораздо большим удовольствием, чем вчера, сидел бы сейчас с ней на краю платформы, свесив ноги. Темнота притупляет врождённые фобии и делает людей ближе.
Я представил, как мы сидим на краю и, запрокинув головы, смотрим на звёзды… И хмыкнул. Размечтался. Старость подкрадывается, что ли, если появляется тоска по юношеской романтике? Недаром говорят: что старый, что малый…
В окнах коттеджа Ютты свет не горел – то ли ушла к кому-то в гости, то ли опустила жалюзи, то ли легла спать.
Допив кофе, я отправил чашку в утилизатор и вышел из коттеджа. Куги, прикорнувший на крыльце, обрадовано вскочил и запрыгал вокруг меня. Я сел на ступеньки, запрокинул голову и посмотрел на небо. Звёзды просматривались только в зените: сзади небосвод закрывал коттедж, а спереди – чёрная трапеция Усечённой Пирамиды. Куги не стал класть голову мне на колени, а сел рядом. Скосив на него глаза, я увидел, что он, тоже подняв голову, смотрит на небо. Тогда я не выдержал и расхохотался. Вот тебе и вся романтика… Хороша пара!
– Ладно
