ночной кошмар длится лишь момент, а симптомы девочки проявлялись в течение многих месяцев. Похоже, что ее вылечили молитвы – не ее, но Коттона Матера и других, исполненных благих намерений людей, которые время от времени присоединялись к нему. Затем, согласно Томасу Хатчинсону, опубликовавшему в 1750 году “Историю провинции Массачусетс-Бей”, “дети вернулись к нормальному поведению, повзрослели и сделали своей профессией религию, объявив, что одной из причин тому была их болезнь. С одной из них я познакомился много лет спустя. Это была очень серьезная, добродетельная женщина; она никогда не признавалась в том, что это дело было обманом”.
Хатчинсон был типичным рационалистом XVIII века, который считал все колдовство мошенничеством, поэтому его свидетельство характера женщины особенно ценно. В черновиках своего отчета об этом деле он упоминает, что женщина была его жиличкой, но, к сожалению, не говорит, была ли это девочка, находившаяся под попечительством Коттона Матера.
Дело Гловер было классическим. Пока оно шло, Джошуа Муди писал Инкриз Матер: “Это пример во всем, параллели ему быть не может”. Коттон Матер воспользовался случаем, чтобы прочитать своей пастве проповедь “О колдовстве”, основной целью которой было доказать, что главная защита против колдовства – это не талисманы, а молитва, вера и праведная жизнь. Однако важнее было то, что он взял это дело на вооружение в войне набожных людей против материализма.
Вспомните, что люди, скептически относящиеся к колдовству, не сомневались в его практике – только в том, работало оно или нет, а если работало, то не с помощью духовных методов. Таким образом, скептик Джон Вебстер в своей работе “Разоблачение так называемого колдовства” соглашался, что существовали колдуньи и дьяволы, которые “имели силу выполнять странные вещи”. Но двенадцатую главу он посвятил вопросу “не делают ли они их простым естественным способом”. Здесь ставилось под сомнение существование духовного, “невидимого” мира, как назвал его Коттон Матер. Таким образом, спор о колдовстве сделал теологический вопрос основным для христианина XVII века. “Мы придем не ко Христу, а к свету внутри, не к раю, а к складу ума, – сказал Матер, – если материалистам – саддукеям – удастся уничтожить веру в невидимый мир”.
Какова бы ни была ваша вера, либо отсутствие ее, нужно согласится, что он был прав. В XVIII и XIX столетиях победит научный материализм, и верующие обнаружат, что конкретность исключительна и уникальна, в значительно большей степени принадлежа образованной и строгой Европе.
До дела Гловер часть этой строгости исходила из убеждения ново-англичан, что они принадлежат к избранным. Многие верили что Господь не позволит Сатане причинить вред избранным. Дьявол может появиться среди “вигвамов индейцев, где язычники-паувау часто превозносили своих богов в виде медведей и змей”, но в ново-английской новом Иерусалиме не случится никаких демонических ужасов.
Эта
