падать на каждом шагу вы не станете. И то же самое касается подавляющего большинства наших действий, чувств и мыслей.
Даже то, что мы вроде бы как усваиваем через обучение в подавляющей своей части состоит из неосознанных гипотез о мире, которые нередко вообще не имеют к нему никакого отношения. И опять же это нисколько не мешает нам. Если мы где-то и в чём-то ошибаемся, то мы исправляем не столько своё понимание реальности, сколько своё поведение, и этого более чем достаточно для того, чтобы продолжать дальше.
В свою очередь пусть и правдивая – по нашим меркам, естественно – информация о том, что нас окружает, может быть тотально иррелевантной, если руководствоваться ею в своих практических делах. Скажем, от того, что это не Солнце вращается по орбите Земли, а наоборот, в нашей повседневной жизни ничего не меняется, более того, лучше считать наоборот, потому что в таком случае нам проще контактировать с остальными, которые усвоили подобный взгляд на вещи.
Из этого следует, что нечто работающее не обязательно должно быть истинным, но верно и обратное утверждение – с некоторыми, разумеется, поправками. В принципе надо говорить о том, что одно с другим соотносится плохо, если хоть как-то. Они существуют по разные стороны – в языке, увы, манихейства сложно избежать – баррикад и между собой редко или почти никак не взаимодействуют. Так почему же тогда агностицизм предпочтительнее прочих воззрений?
Суть в том, что он не смешивает функциональное и истинное. Второе в нём отсутствует по определению, и есть только первое. Каков мир в действительности не столь уж и важно, учитывая то, что получить ни полную, ни сколько-нибудь внятную картину реальности мы не в состоянии. А потому имеется только то, что более или менее сносно работает, но мы должны осознавать, что дальше этого мы никогда и ни за что не уйдём. Однако при чём тут причинно-следственные связи?
Если мир непостижим, то критично не столько то, каков он, сколько то, как нам в нём быть. Как было показано, это не одно и то же. Например, на квантовом уровне наблюдается суперпозиция, но она решительно ничего не сообщает нам о том, как манипулировать макрообъектами, которые вообще-то состоят из элементарных частиц. Знание пусть и не бесполезно, но оно ничего не даёт нам в практическом плане.
Конечно, на это можно возразить в том смысле, что многие наши приборы и инструменты построены в соответствии с тем, что нам известно, и они функциональны – до некоторой степени. Тем не менее, нужно также понимать, что в данном отношении мы имеем право утверждать либо то, что всё это работало до сих пор – очевидно же, что все потенциальные варианты исхода событий многократно превышают те, что мы провели – либо то, что в наших глазах так всё и выглядит, а это, согласитесь, слишком слабый довод нашей правоты. Впрочем, остаётся ещё одна опция.
Положим, что всего мы знать не в состоянии или, что более точно, наши взгляды на реальность истинны, но не полны. Но что если абсолютный
