или как проблемы, или как препятствия, которые необходимо преодолеть, или как проклятие, или как вызов. Если не ты решаешь, как тебе реагировать, то кто же тогда?
«Ну вот, теперь ты еще и разозлил меня. Хочешь сказать, что единственный, кто виноват во всех моих несчастьях, – это Я?»
ТЫ САМ злишь себя. Дело не в том, кто виноват. Скажи мне: кто управлял твоей рукой, когда ты ударил Лауру? Кто управлял ею, когда ты наливал себе рюмку за рюмкой? Кто сунул тебе в рот таблетки, после которых ты оказался на этой койке?
Казалось, еще немного – и я взорвусь. Полагаю, что способность выражать свои эмоции служит людям чем-то вроде предохранительного клапана, а я не мог даже заплакать. Меня бесило все, что говорил мне мой «наставник». Но самое ужасное, что его слова были чистой правдой.
К счастью, мое внимание отвлек внешний шум. Дверь открылась, и в палату вошла медсестра. Но на этот раз это была вовсе не та особа с кислым выражением лица, которая обычно меняла мне капельницу.
Медсестра подошла к постели и наклонилась надо мной, вглядываясь в лицо.
В ее зеленых глазах читалась глубокая печаль. Белокурые пряди упали ей на лицо, и она быстрым движением убрала их за уши. Несколько долгих секунд она пристально разглядывала меня, и я успел прочесть имя на бирке, крепившейся к больничному халату: Вера.
– Привет, – улыбнулась она.
«Привет, Вера», – мысленно ответил я.
– Как же тебе не повезло!
«Что поделаешь, такова жизнь», – продолжил я свой беззвучный диалог.
– Ну ладно, не переживай. Я буду присматривать за тобой, – она осторожно пригладила мне волосы.
«Спасибо», – подумал я.
Знаешь, она куда больше похожа на ангела, чем я, – заметил мой наставник. – Да еще и хорошенькая!
Вера осторожно сменила капельницу, аккуратно поправила подушки у меня под головой и внимательно проверила все приборы.
– Ну что ж, до завтра, – сказала она, поворачиваясь к двери.
«До завтра», – ответил я.
До завтра, милая! – прозвучал у меня в голове голос наставника.
Глава 3
В ту ночь мне приснился необычный сон.
Я был деревянной марионеткой, к рукам и ногам которой тянулись веревочки. Несколько человек по очереди дергали за них, тем самым заставляя меня двигаться. Я увидел и своих родителей, и школьного учителя, и священника нашей церкви, и даже бывшую подружку.
Было видно, что это занятие доставляет им огромное удовольствие: они весело смеялись, заставляя меня прыгать и танцевать, ставили меня в нелепые позы и заставляли жестикулировать подобно обезьяне.
Во сне я понимал, что могу с легкостью разорвать путы, но предпочел, чтобы мной и дальше манипулировали. Так было проще и удобнее. Это была выработанная мною же самим модель поведения – позволять другим людям принимать решения за меня.
Вволю наигравшись, эти люди ушли, а я остался лежать на полу
