поверить: госпожа канцлер, наши банки разоряются! Чтобы их спасти, требуются 406 миллиардов евро из денег швабских домохозяек – и не завтра, а вчера!
Признаться в таком публично было равносильно политическому самоубийству. Как она вышла бы к тем парламентариям, которым много лет читала нравоучительные лекции о бережливости применительно к больницам, школам, расходам на инфраструктуру, социальное обеспечение и охрану окружающей среды; как взялась бы умолять их согласиться на столь существенную «подпитку» банкиров, которые до сих пор фактически купались в деньгах? Как известно, необходимость – мать принудительного смирения. Канцлер Меркель глубоко вздохнула, вошла в великолепное, спроектированное Норманом Фостером здание федерального парламента в Берлине (бундестаг), изложила ошеломленным парламентариям дурные вести – и удалилась с запрошенной субсидией. По крайней мере, наверняка думала она, с этим-то я справилась. Вот только она ошибалась. Несколько месяцев спустя прилетел новый шквал телефонных звонков с просьбой выделить еще столько же миллиардов евро для тех же банков.
Почему «Дойчебанку», «Финанцбанку», прочим базирующимся во Франкфурте столпам финансовой некомпетентности понадобилось больше средств? Потому что суммы в размере 406 миллиардов евро, полученной от госпожи Меркель в 2009 году, оказалось едва достаточно для покрытия сделок с обесценившимися американскими деривативами. Конечно, этой суммы не хватило на покрытие банковских кредитов правительствам Италии, Ирландии, Португалии, Испании и Греции (в общей сложности на 477 миллиардов евро, из которых Афинам достался солидный кусок – 102 миллиарда евро). Лишись Греция возможности возвращать кредиты, три немецких банка столкнулись бы с очередной дырой в балансе, и от госпожи Меркель потребовался бы новый чек на сумму от 340 до 406 миллиардов евро. Будучи опытным политиком, госпожа канцлер прекрасно понимала, что теперь уже точно совершит политическое самоубийство, если снова придет в бундестаг и попросит у парламента такую сумму.
В общем, лидеры Франции и Германии потратили около 1 триллиона евро, чтобы не позволить греческому правительству открыть правду – то есть сознаться в банкротстве страны. При этом им следовало изыскать какой-то способ спасти своих банкиров во второй раз, не поставив в известность парламенты. Как сказал Жан-Клод Юнкер, тогдашний премьер-министр Люксембурга, а затем президент Европейской комиссии: «Когда дело становится серьезным, приходится лгать»[13].
Спустя несколько недель удалось кое-что придумать: второй транш помощи собственным банкам будет представлен как акт солидарности с расточительными и ленивыми греками, которые, пусть невоспитанные и вообще невыносимые, по-прежнему остаются членами большой европейской семьи, а потому их нужно спасать. Весьма удобно, что это спасение подразумевало выделение нового гаргантюанского кредита, посредством которого греки смогли бы расплатиться
