чем растягивание порочной политики «спасения», депрессии и добровольно-вынужденного аскетизма на новые пять лет и более.
Я прибавил, что Берлин, Франкфурт, Брюссель и МВФ не согласятся с ультиматумом – мол, принимайте наше решение или убирайтесь; они просто отвернутся от нас. Посему выдвижение такого ультиматума гарантированно обеспечит третий результат – выдворение из еврозоны – и навсегда лишит нас возможности действий по первому варианту. Чтобы оставить шанс на поиски наилучшего возможного решения, следует принудить другую сторону к переговорам. Отчасти это будет означать отказ от «Грексита» как угрозы (не говоря уже о цели), а отчасти станет сигналом миру, что худший страх Алексиса – не навязанный «Грексит», а пролонгирование текущей ситуации. Трудно было сказать, заинтересовался ли он этими нюансами.
– Знаете, Янис, многие люди, к примеру Пол Кругман, говорят, что при всех раскладах нам было бы лучше без евро, – в конце концов возразил Алексис.
Я согласился с тем, что для нас было бы лучше вообще не вступать в еврозону, но поспешил добавить, что одно дело – держаться подальше от евро и совсем другое – покидать еврозону. Выход ведь не приведет нас туда, где бы мы оказались, если бы не соглашались на единую европейскую валюту.
Чтобы хоть как-то его встряхнуть и заставить мыслить живее, я принялся обрисовывать ближайшие последствия объявления о «Грексите». В отличие от Аргентины, страны, которая отменила привязку своей национальной валюты к доллару, у Греции нет собственных банкнот и монет в обращении. «Грексит» потребует куда большего, нежели установления обменного паритета между драхмой и евро. Результатом подобного разрыва для Аргентины стала резкая девальвация национальной валюты, которая обернулась всплеском экспорта. Это обстоятельство, в свою очередь, привело к значительному сокращению торгового дефицита и, в конечном счете, к восстановлению экономики страны. Однако нам, в отличие от аргентинцев, придется создать новую драхму, а затем отвязать ее от евро[49]. На создание валюты понадобится несколько месяцев. Другими словами, «Грексит» будет напоминать объявление о девальвации валюты за несколько месяцев до ее проведения; такая стратегия чревата самыми печальными последствиями – оттоком евро и отсутствием своей валюты для проведения повседневных финансовых операций.
Готовы ли вы, спросил я у Алексиса, встать перед своими избирателями в ходе предвыборной кампании и сказать им, что вот такие шаги вы им предлагаете? Что таков будет «план А»? Или, быть может, лучше сказать избирателям следующее: мы будем требовать новых переговоров, которые позволят Греции заключить новую сделку, гарантирующую устойчивость нашей социальной экономики в пределах еврозоны, но если ЕС и МВФ откажутся от содержательных переговоров, тогда мы перестанем принимать «спасительные» кредиты от европейских налогоплательщиков. А если они захотят нанести ответный удар, выгоняя нас из
Аргентина, подобно Мексике и другим латиноамериканским странам, привязала свою валюту к доллару (в соотношении один песо – один доллар), но в результате аргентинский экспорт оказался чрезмерно дорогим, а в страну хлынул импорт. По мере роста торгового дефицита и накопления долга в долларовом выражении Аргентина начала понимать, что нужно что-то менять. Отток капитала из страны и развал ее экономики удалось предотвратить, избавившись в конце концов от привязки песо к доллару. Технически это была простая операция, однако она оставила многих аргентинцев с долларовыми долгами, которые люди не могли обслуживать, ибо песо сразу девальвировался. Все, что потребовалось, – решение правительства в пятницу днем, что песо больше не будет равняться по стоимости одному доллару США.
