холодно понять: это его прорыв в некую суть бытия? И это положительно? Или – ущербность натуры, и от этого многое теряется? Эта захватывающая душу размагниченность порой лишала воли к активной жизни. Но Александр знал: периоды грусти и тоски чаще всего предшествуют взрывам неодолимого стремления действовать, не жалея себя, чтобы потом радоваться зримым результатам! Таким тогда он себе нравился. Ему не нужны были похвала и одобрение окружающих.
В этот раз он приехал в село поздно. Уже смеркалось. Так хотелось увидеть сына!
– Мам, я – к Бочаровым.
– Подожди, отца проводим в клуб на дежурство и сходим вдвоём.
…Когда они вошли, Бочаровы чаёвничали в передней. Саша тут же выскочил из-за стола, чуть было не наступив на большого белого кота Колчака, растянувшегося около тёплой голландки. Повис на шее отца.
– Во-во! – сказал Бочаров-старший, – восемь лет уже, а как маленький.
– Не маленький. Я соскучился, – отвечал внук, помогая отцу снять куртку.
Потом с курткой юркнул в прихожку к вешалке.
– Как юла, – радостно проговорила Екатерина Ивановна.
– Говорит: не маленький, – продолжал Бочаров, – а дал ему вчера «тулку» стрельнуть в сороку, он курок не осилил нажать. Нашёлся мне большой…
– А зато я, – заторопился вернувшийся Саша, – в классе на линейке стою третий по росту. Нормально?
– Ну-ну, – неопределённо отреагировал Бочаров, одновременно освобождаясь от рук внука. Тот, балуясь, вынырнул сзади, прикрыл деду ладошками глаза.
– Саша! – строго посмотрела на него Дарья Ильинична. – Разве так можно?.. Садись…
Внук сел за стол. Начал дуть на чай.
– Да он уж десять раз остыл, – сказал дед.
– Мне интересно, как волны в чашке делаются!..
– Ну, какой он большой? – улыбаясь, обронил Бочаров.
– На вот! – протянул Ковальский свёрток.
– Что это?
– Смотри!
– Рубаха! – обрадовался сын. – Белая!
Они пили чай, потом резались с сыном в шашки на «щелбаны». После четвёртой партии сквитались, получив каждый по два щелчка в лоб. Дед Бочаров в игру не вмешивался. Читал газету. А женщины вполголоса разговаривали на кухне, изредка поглядывая в сторону расположившихся на диване игроков.
…Когда шли обратно, Екатерина Ивановна вздохнула:
– Рубаха – это хорошо, конечно…
– Мам, я немного денег оставил, каждый раз привожу…
– Без матери растёт, без материнской ласки…
– Мам, они его заласкали, по-моему, балуют.
– И это верно, – согласилась она. – Но всё равно…
– Ты – за старое, – засмеялся сын. – Меня непременно женить хочешь?
– Хочу, Саш… А то скоро уже твоего сына женить надо будет…
– Вот
