этих двоих, когда одним прекрасным вечером судьба свела их в гостинице «Сорванный якорь».
Вот как было дело.
Дня два или три назад флибустьерское судно под командой Мигеля Баска вошло в гавань с грузом золота и пленников после месячного крейсирования в водах Мексиканского залива. Шесть испанских судов, захваченных флибустьерами с Тортуги, были взяты на абордаж, разграблены и по обычаю сожжены в море.
Едва корабль бросил якорь на рейде Пор-Марго, пленников высадили на берег и приступили к дележу добычи.
Получив свою долю, флибустьеры поспешили, как случалось всегда, растратить добытое золото в сумасбродных оргиях.
Эти люди ценили золото лишь из-за наслаждений, которое сей драгоценный металл мог им доставить.
Наибольшим почетом у них пользовалась игра; ей они предавались с яростью, с бешенством, ставя на кон огромные суммы, и по большей части прекращали партию лишь когда проигрывали все свое золото, одежду и нередко даже свободу.
С прибытия корабля Мигеля Баска в Пор-Марго играли везде, на улицах и на площадях, на опрокинутых бочках, в гостиницах и даже в доме губернатора. Ссоры возникали повсеместно, и кровь лилась потоками; рассудительные и безумцы подчинились влиянию игорной горячки, почти не менее ужасной и убийственной, чем настоящая.
Быть может, из всех Береговых братьев один Медвежонок не поддался всеобщему сумасбродному увлечению; он презирал игру, считая ее постыдной страстью.
Приятели часто подтрунивали над его пуританизмом, как они выражались, но он оставался непоколебим, и ничто не могло заставить его изменить своих взглядов.
В вечер, к которому относится наш рассказ, часов в семь, когда солнце уже стало опускаться за голубые волны Атлантического океана, Медвежонок Железная Голова, равнодушный к шуму и гаму в городе, медленно расхаживал по берегу с сигарой во рту, опустив голову на грудь, заложив руки за спину, сопровождаемый шаг за шагом своими собаками и кабанами.
– Эй! – окликнул его внезапно веселый голос. – Что ты там делаешь, упрямый мечтатель, когда весь город гуляет и ликует?
Капитан поднял голову и с улыбкой подал руку говорившему, одному из самых знаменитых флибустьеров.
– Как видишь, Тихий Ветерок, – ответил он, – я гуляю и восхищаюсь закатом солнца, мой любезный.
– Хорошо удовольствие, нечего сказать! – вскричал со смехом собеседник. – Чем бродить тут на берегу, словно душа, осужденная на вечные муки, лучше пойдем-ка со мной.
– Что поделаешь, дружище, всякий веселится как умеет.
– Против этого, разумеется, возразить нечего; но почему же ты не хочешь идти со мной?
– Я пока не отказывался; однако, если тебе все равно, охотнее бы не пошел. Ты будешь играть, а я, как тебе известно, не терплю игры.
– Разве это мешает смотреть, как другие играют?
– Нисколько,
