Призонова, и знать не хочу, – сказал Монтеков. – А Лилипутина – тем более!
– Ну, ты даешь!
– Я еще ничего тебе не дал, но могу.
– Ты че, Призонова не знаешь?
– Не встречал. Как он при личном знакомстве?
– Я еще не видел Александра Аркадьевича вживую, но знакомые видели, – потеплел голос шофера. – Говорят, умный мужик, с башкой на плечах. В Давосе выступал по макроэкономике, английский знает! По телевизору выступал по возрождению СССР, рэп плясал, оркестром дирижировал! Всех черножопых обещал вырезать! Правильно, а то я читал, что они самому мэру угрожают!
– Не волнуйся за Лесополева, у него все будет в порядке, причем при любой власти. Призонова я твоего помню. Фюрер из ГУВД… Он вроде с Вовой Эдельштейном в паре работает. По крайней мере, его школа и типаж.
– Да что ты гонишь! – рассердился водитель. – Ты хоть понимаешь, что Призонов может сделать для страны?
– Я понимаю. А ты?
– А я нет, – после некоторой паузы признался шофер. – Но Россию он с колен поднимет!
– Да, Россию лучше употреблять стоя, чем на коленях. Только он ее потом на спину повалит. В этом плане он политик консервативный.
– До «Домодедово» с сегодняшнего дня полторашка, – вдруг сменил тему шофер.
– Была же тысяча еще вчера!
– Говоришь много, – зверски взглянул на Монтекова водитель.
– Зато свободно и независимо, – буркнул Роман, – Хоть мне это и дорого обходится. Ты никогда не задумывался, почему Россия, уже большая девочка, все на коленках ползает?
– Я не хочу задумываться, – процедил таксист.
– Да, тебе вредно, – согласился Монтеков.
***
– Не надо! – разбудил Романа полуживотный визг. Монтеков с досадой открыл глаза и прислушался. Крик исходил со стороны окна.
«Ну и что?», – подумал Роман. – «Пусть они жрут друг друга, это неинтересно. Сегодня помогу жертве, а завтра она станет моим палачом? Я в эту одномерную игру не играю со времен подслеповатой юности». Но любопытство взяло верх, и Монтеков выглянул в окно, твердо решив быть созерцателем, а не участником.
Окровавленный самородок луны освещал перекошенное лицо. Оно ежесекундно менялось, и Роман увидел лицо своего соседа, меняющееся то на лицо покойного отца, то на жестокие лица детей, то на прыщавые морды, искаженные бездумной агрессией, то на гладкие ледяные рожи с пустыми глазами. Но одно в лице оставалось неизменным. Струйка крови текла по трансформирующемуся лбу.
На многоликое лицо падала тень. Вдруг тень счастливо расхохоталась, и подняла искрящийся клинок. Беспорядочно опуская клинок на лицо, и оставляя новые кровавые пятна, тень лихорадочно подпрыгивала.
– Кто ты, помощник? – спросил Роман.
Тень повернулась к Монтекову, и он узрел собственное лицо.
– Я готов стать твоим соучастником, – поморщился Роман. – Но становиться тобой противно.
Тень подняла окровавленный нож и медленно пошла навстречу Монтекову.
– Князь, –
