он говорил почти без акцента. Одним словом, безупречный нукер.
– Василий Петрович! – окликнул Август посла. – Знаю, что не вовремя, но нужда велит!
– Ну раз велит, – оторвал взгляд от газеты Новосильцев, – присоединяйтесь, Август! Прохор, пропусти!
Слуга посторонился, и Август подошел к столу.
– Dobrogo dnia! – сказал он по-русски и присел на стул напротив посла.
– И вам не хворать! – усмехнулся в ответ собеседник. – Вы, Август, к слову, единственный в этой стране, кто не кличет меня Базилем, и по русскому обычаю поминаете при обращении моего батюшку. Закусите со мной?
– Благодарю, – покачал головой Август, – но я сыт.
– Даже не выпьете?
– Пожалуй, откажусь, – снова покачал головой Август, – я и так уже с раннего утра ne prosyxaiu.
Этим, собственно, исчерпывались познания Августа в великорусском наречии, поэтому говорили они с русским послом по-французски.
– Я настаиваю! – В глазах Новосильцева появилось какое-то странное выражение, которое Август никак не мог ухватить.
Что это было? Сожаление? Сочувствие? С чего вдруг?.. Но, как на грех, думалось ему сейчас плохо, так что возникшую было мысль Август благополучно упустил. Слишком был занят своими чувствами, а зря.
– Граф, мне нужна въездная виза, – сразу взял он быка за рога. – Я…
– Увы, Август, – граф смотрел едва ли не с жалостью, но уж точно что не был равнодушен, – но я не могу вам помочь.
– Что?! – опешил Август, ни разу в жизни не встретивший отказа в такой безделице. – Я…
– Извините, Август, – тяжело вздохнул Новосильцев, – мне действительно неловко вам отказывать, но въезд в Российскую империю вам запрещен.
– Ничего не понимаю… – Август был обескуражен. Такого не могло быть, потому что не могло быть никогда. И тем не менее…
– Это просьба его величества Максимилиана, – с явной неохотой объяснил посол. – Как вы понимаете, Август, я не могу ему отказать. Ее императорское величество, к слову, тоже не сможет.
«Максимилиан? – удивился Август. – Но как он мог узнать, что я захочу поехать в Петербург?!»
Состояние Августа в тот момент было таково, что он был совершенно дезориентирован. Как говорится, затмение нашло. Иначе такую тупость не объяснить. Ведь обычно мысли его не текли, а стремительно летели. Логика была холодна и безупречна. Притом что интуиция тоже не дремала. И все-таки он справился. Пусть и с опозданием и только отчасти, но в конце концов натура взяла верх и Август начал соображать.
– Когда это случилось? – спросил Август.
– Вчера, – лаконично ответил Новосильцев.
– Вот так так!.. – Август действительно не знал что и думать. Что такого могло произойти вчера, что король решил вмешаться в его личные дела? В его планы, о которых вчера не знал и сам Август? Однако очевидно одно. Король знал
